Малавита (The Family)

— Ум, Фак! Не могу, милая. Прости, но... Только так можно выразить какая вкусная у тебя паста.

— Успокойся, Джо, то есть, Фрэнк.

— Она такая вкусная, что знаешь, Фак, как вкусно. Это, знаешь, комплимент. Так вкусно. Лучше, чем в Нью-Йорке.

— Я счастлива и без факовых комплиментов. Тебя подводит память, милый. Это испанские помидоры, от них нет даже аромата.

— Па, у тебя болезнь Альцгеймера?

— Ностальгия компенсирует недостаток вкуса и стимулирует мозг, создавая то, чего нет.

— Ладно, знаешь, то, что ты готовишь — атасно! Что это с вами случилось? Я пытаюсь маме сделать комплимент, а вы несёте всю эту научную Факовую ахинею.

Другие цитаты по теме

— Зачем? Они жду именно этого? «Колу». Американскую жратву. Большую, жирную жратву янки. Им не еда нужна, мам, а порнография! Французам надоела низкокалорийность, отвратные овощи, морепродукты. Им нужен масштаб, шум и излишества. Им родео подавай и килограммовые стэйки! Доверься мне, мам. Очередь выстроится как в бордель.

— Я в этом не уверена. Не вздумай этими словечками кидаться при них.

Организм человека не предназначен для борьбы с насыщенными жирами типа этого. Масло пропитывает ткани, и затем отвердевает и оседает словно ил. Это делает вашу аорту жестче, чем хоккейная клюшка. В то время, как оливковое масло... обволакивает вас внутри, не оставляя ничего за собой, кроме его аромата.

— Но ты же знаешь, в душе мы не плохие люди. Прошу, направь нас на истинный путь. Помоги мне, Господи, ибо сама я не справлюсь. Аминь!

Ох, вы так меня напугали, падре. Вы правы, простите. Я прихожу как могу.

— Церковь — то место, где вам нечего бояться. Я уже не первый раз вижу вас в это время дня. Вы молитесь одна. Не ходите на мессу. Я ожидал прихожанина, но он не пришел. Вы не хотите исповедаться вместо него?

— Я?! Признаюсь, я уже сто лет не исповедовалась. Я знаю, главное условие исповеди — конфиденциальность. Что я скажу останется тайной?

— Тогда уже за это стоит попросить прощения. Поверьте: мы ограничены не только условием конфиденциальности, тайна исповеди для нас священна. Не бойтесь.

— Больше вам нельзя сюда. Ваша исповедь преследует меня. Как можно вести такую адскую жизнь?

— Вы же сами предложили исповедаться?

— Ваша семья это воплощение зла! У вас пожизненный контракт с самим Дьяволом. Покиньте это святое место. Ради всего святого...

Вот как надо разговаривать с юными барышнями, даже если они чудовища. Впрочем, всякая юная барышня и есть чудовище – в своем роде. Об этом не следует забывать.

Что означает слово «счастье»? Исходя из этимологии этого слова, счастье человека состоит в том, что он живет не один. «Счастье» — то есть «соучастие» в другой жизни. «Я — часть тебя, а ты — часть меня...».

Да, благодаря этому чудесному спасению в подвале, я заново научился волшебству. Я продолжал слушать мамины истории на ночь, но уже заказывал сны себе сам, проживая в них другую реальность. И когда сказка прорывалась из сна в мой день, я уже умел многое. Например, собирал золотую пыльцу с осенних кленовых листьев и переплавлял ее в золото. Все новые монетки я старательно начищал пастой ГОИ и любовался отблесками фантазии, превратившей обычные копеечные медяки в золотые дублоны, сложенные в пиратский сундук. Тысяча чертей и бочонок рома! Мне было весело, когда сундук — пустой коробочек от спичек, — наполнялся монетами. О, какая это была радость! Приходил черед новой сказки, окрашенной в золотисто-рыжие тона. Осень была в любое время года, потому что все золотое было неразменным богатством внутри меня. И это богатство никто не мог отнять — так же, как невозможно отнять у ребенка мечты или у взрослого желание быть счастливым. В любом возрасте можно быть волшебником. Взрослому для этого нужно хотя бы на время превратиться в ребенка, а ребенку — не пускать в себя «взрослые» страхи. Взрослые часто бояться освобождения от тревог, порожденных житейской суетой. Эти тревоги сдавливают бесконечную душу, загоняют ее в клетку — пусть даже из чистого золота, — заставляют страдать, но постепенно душа привыкает к неволе, как птичка к своей клетке. Привыкает к клетке и душа. И когда ее выпускают на волю, она боится сделать первый шаг. Свобода ей кажется клеткой, а тюремная клеть свободой. Взрослому труднее стать волшебником. Почти невозможно. Только в очищенное сердце может явиться этот дар.

— Как он мог так переломать себе ноги, упав с лестницы?

— Лестница бетонная, ступеньки крутые... Может... Ну...

— Да, но у него 200 переломов! Не понимаю. У этого человека переломов столько, будто он с шестого этажа падал.

— Эээ, на плече у него была сумка, может, он на молоток как-то налетел...

— Ну, один-два перелома, но не столько же! Не знаю, как это объяснить...

— И я не знаю! Вы врач.

— ...

— Я писатель.