Я есть то, что я помню.
Значит, мы воюем просто потому, что не можем поговорить?
Я есть то, что я помню.
Политиканы боятся тебя, но им не удастся запачкать твою репутацию. Пока. Это произойдет только лет через тридцать, когда тобой займутся историки.
Есть времена, когда весь мир начинает перестраиваться, и тогда всё можно изменить — одним-единственным правильным словом.
Если чужой не способен рассказать тебе свою историю, можно ли быть уверенным, что он не замышляет убийство?
В эпоху перемен мир всегда склоняется к демократии, а потому побеждает самый сильный голос. Все думают, что Гитлер получил власть благодаря своим солдатам, их готовности убивать. И это отчасти верно, так как любая настоящая власть основывается на страхе смерти и бесчестья. Но его главной силой были слова, он умел говорить нужные слова в нужное время.
— Я вижу, как можно внедрять идеи в сознание общества. Я знаю, как это делать. Сама вспомни, Вэл. Вот тебе приходит в голову хорошая идея, ты ее произносишь вслух, а через две недели или через месяц слышишь, как один незнакомый тебе взрослый повторяет ее кому-нибудь еще, тоже совершенно постороннему человеку. Или ты видишь ее на видео, вдруг натыкаешься на нее в Сети…
— Ну, я тоже где-то подхватила эти слова, до того, как их «придумать»…
— Ты сильно ошибаешься, сестренка. В этом мире только две, может, три тысячи человек могут сравниться с нами своими умственными способностями. Большинство из них как-то перебиваются с хлеба на воду. Преподают, бедолаги, или что-нибудь исследуют. И лишь немногие обладают реальной властью.
— Я боялся, что все ещё люблю тебя.
— Я надеялась на то же.
— Мой страх, твоё желание сбылись.
— Выходит, мы лишь орудия?
— Человек и есть орудие, которым пользуются другие люди, чтобы помочь всем нам выжить.
Когда над тобой издевается сержант, остальные принимают твою сторону. Но когда офицер отдает тебе предпочтение, тебя начинают ненавидеть.