А вы когда-нибудь рассказываете себе сказки? Или вы уже совсем большая?
Сейчас я уже достаточно отвечаю за свои слова, чтобы знать, что я за них не отвечаю.
А вы когда-нибудь рассказываете себе сказки? Или вы уже совсем большая?
Сейчас я уже достаточно отвечаю за свои слова, чтобы знать, что я за них не отвечаю.
— Ах, Рене, Рене, вы навсегда останетесь ребенком!
— Вежливый намек на то, что я навсегда останусь ослом?
— Скажем — херувимом.
…Как же будете звать меня вы? Феликсом? Это имя так же мало для меня значит, как и Риварес. Я увидел их на вывеске в Кито. Должно же у человека быть имя.
— Думать, что боишься, — лучше смерти. Действительно бояться — хуже смерти.
— Значит, вы полагаете, бесстрашие — это скорее уверенность в том, что ты не боишься, а не отсутствие страха на самом деле?
— Может быть, нам лучше уточнить формулировки? Что вы называете бесстрашием?
— Вам лучше знать.
— Но я не знаю, если только это не осмысленный страх, который не мешает видеть вещи в истинном свете.
— Это для меня слишком тонко.
— Разве? Видите ли, прежде чем стать клоуном, я изучал философию. Сложное сочетание, не правда ли? Вот, например, Маршан считает, что в тот вторник я вёл себя мужественно, всего лишь потому, что я лежал смирно и не жаловался. Он бы тоже лежал смирно, если бы корчиться было ещё больнее. И какие уж там жалобы, когда тебя словно сжигают живьём? Тут уж можно или визжать, как свинья, которую режут, или лежать совсем тихо. Во втором случае приобретаешь репутацию храбреца.
— Но что же тогда вас спасло? То, что вы не боялись и они это видели?
– Но я… б-боялся.
– Значит, они решили, что вы не боитесь?
– Отчасти. Но, главное, я внушил им, что они сами боятся.
– Боятся?
– Да. Они ни капли не боялись, но думали, что боятся. А это тоже хорошо.
– Или тоже плохо?
– Нет, нет! Думать, что боишься, – лучше смерти. Действительно бояться – хуже смерти.
– Значит, вы полагаете, бесстрашие – это скорее уверенность в том, что ты не боишься, а не отсутствие страха на самом деле?
…Боль раскалывает наше сознательное «я» на две враждующие стороны: одна из них умом понимает истинность какого-либо явления, а другая чувствует, что эта истина ложна.