Насколько иная жизнь у цыганок; они по сравнению с нами словно птицы.
Люди любят обсуждать страдания других, совать пальцы в раны и облизывать, словно это мед. Но я не позволю им есть из моего улья.
Насколько иная жизнь у цыганок; они по сравнению с нами словно птицы.
Люди любят обсуждать страдания других, совать пальцы в раны и облизывать, словно это мед. Но я не позволю им есть из моего улья.
Нам следовало быть умнее шаха, одновременно могущественного и испуганного, умнее всех стен, и ловушек, и стражи, призванной охранять его. Нам следовало опрокинуть весь порядок, созданный, чтоб помешать нам.
Человек по природе своей склонен ошибаться. Уши его слышат лишь то, что хотят; одному только Богу известна полная правда.
Некоторые люди, прощаясь, становятся холодными потому, что лишь так могут вынести разлуку.
Ее худшие слабости — упрямство, заносчивость, ревность — были одновременно ее достоинствами.
Ни одну женщину он не слушал так, как тебя, но именно потому столькие теперь жаждут твоего падения.
Ее улыбка отражала нечто более высокое, чем гордость, — это была уверенность в том, что теперь она выполняет свое предназначение.