Я-то думал, что нужно одно — добросовестно исполнять работу и смотреть, чтобы не было брака. И вдруг оказывается, сколько еще можно было делать: и в шахматы играть, и людей не чуждаться, и музыку слушать, и в театр ходить.
Ненавистны суета, необходимость разговаривать со всякими людьми, которые все вместе ему осточертели.
Малое ли, большое ли дело, все равно рискуешь жизнью. Каждый по своим силам и способностям, главное — сопротивляться.
Главное, надо быть не такими, как они; никогда ни при каких обстоятельствах нельзя быть такими, как они, смотреть на все их глазами. Мы не станем нацистами, даже если бы им удалось завоевать весь мир!
Тебе только и заботы, как прожить спокойнее и незаметнее. Куда люди, туда и ты! Все кричали: «Фюрер приказал, его воля — закон!» И ты как баран побежал за другими.
Человек так надрывается на работе в конторе, что потом от усталости и каникулами не может насладиться как следует. Но никакая работа не дает человеку права требовать, чтобы все обращались с ним любовно, нет, он одинок, он для всех чужой, он только объект любопытства.
Люди никак не могут отучиться думать. Они все еще верят, что до чего-нибудь хорошего додумаются.
При «истинном» национал-социализме рядовому немцу не пристало спорить с министром уже по одному тому, что он министр, в десять раз умнее кого угодно.
На одной стороне они двое — бедные, скромные незначительные люди, рядовые труженики, которых могут стереть с лица земли за одно единственное слово, на другой — фюрер, нацистская партия, весь этот огромный аппарат, мощный и внушительный, а за ним три четверти, какое там, четыре пятых немецкого народа.
Cлайд с цитатой