Привыкли копить, чтобы жить в коробках и этому будем учить потомков.
Что знают они о происходящем за кулисами? За кулисами, где кукловод потрошит очередную куклу.
Привыкли копить, чтобы жить в коробках и этому будем учить потомков.
Что знают они о происходящем за кулисами? За кулисами, где кукловод потрошит очередную куклу.
Вот так жизнь нас, дураков, учит: возьмешься потянуть всё это, все кричат вокруг: «Браво! Правильно! Ещё чуть-чуть, а мы тут скоро подбежим, поможем!» Потом глядишь — никого нет, один. А потом привыкаешь. И уже выясняется, что лямка эта — содержание жизни. И все разговоры об этом, и всё в семье — тоже об этом.
В детстве папа по утрам будил меня одной и той же фразой: «Жизнь — это великий рассвет». Поэтому рассвет казался мне сказкой. Но когда меня лишили отца, утреннее солнце стало обжигать как огонь. Тогда я узнала, что такое ненависть. И теперь по утрам меня приветствует она.
Пашем день за днём, чтобы
Купить телек или купить дом;
Сходить в Универ, чтобы спать пять лет,
Чтобы стать никем, выкинуть диплом.
Чтобы что?
Чтобы стать Землёй. В конце концов — мы почвы слой.
Баю-бай, весь этот мир уснёт тревожным сном.
— Трусишка. Плохо тебе жить, — это я понимаю, а зачем ты живёшь — не понимаю. Зачем?
— Так! — хмуро ответил Евсей. — А что же делать?
Она взглянула на него и ласково сказала:
— Я думаю — удавишься ты...
— За те семь месяцев, что вы жили с мисс Ашер, к ней приходили гости?
— Ни одного.
— У неё совсем не было друзей? Ни мужчин, ни женщин?
— Я ни разу не видела. На свидания она не ходила, ей даже никто не звонил. Я говорила: «Фэйт, так жить нельзя! У дождевых червей жизнь и то веселее...»
Жить слишком грустно. Именно грустно, ни на тоску, ни на уныние сил уже не остаётся. Разве мы можем говорить о каком-то счастье, когда из-за, всех стен до нас доносятся жалобные стенания и вздохи?
— Жизнь на месте не стоит.
— Лучше бы она иногда оборачивалась назад на своём бегу...
Жизнь человеческая похожа на дорогу, кончающуюся страшной пропастью: с первого же шага нас об этом предупреждают, но закон неумолим, надо идти вперед; хотелось бы вернуться, да нет возможности: все обрушилось, исчезло.