И мы не покорим это небо
Не отправим корабли на планеты
И ничему всё это творчество не учит,
Мы узнали только то, что этой музе нужны мученики.
И мы не покорим это небо
Не отправим корабли на планеты
И ничему всё это творчество не учит,
Мы узнали только то, что этой музе нужны мученики.
Шаг назад, неуверенно
И улыбку дурацкую резко сменит истерика.
Веришь ли, всё что имею — под глазами мешочки
И нацарапанных маркером пару странных стишочков.
Пусть мои душевные терзания напоминали бульварный роман, но от этого они не становились менее болезненными.
Чтобы никто, чтобы никто никогда
Не смог поломать мои замки и ничего не забрал.
Но я так устал, и за собой ненависть всю ношу
И за спокойствием зрелым всем недовольного юношу я храню.
Искусство есть, но оно отныне души не ранит -
Все не так и люди застряли между двумя мирами.
Я так ждал и верил в твое предназначение, женщина,
Моя муза, моя кара, моя карма.
Словно я опоздал на поезд, на который ты не опоздала.
Она думала о том, что сказал ей старший Зборовский: «Последний раз». Но она в это не верила. Не бывает «последнего раза» для страданий, а надежда — всего лишь уловка Господа, помогающая людям выносить все новые и новые страдания.
И я сломался пополам почти.
Не горят мои перегоревшие лампочки.
И от бездны отделяет тонкий волос.