Платье должно подстраиваться под тело, а не тело соответствовать платью.
Мои платья – эфемерные предметы архитектуры, предназначенные для того, чтобы прославлять пропорции женского тела.
Платье должно подстраиваться под тело, а не тело соответствовать платью.
Мои платья – эфемерные предметы архитектуры, предназначенные для того, чтобы прославлять пропорции женского тела.
Мои платья – эфемерные предметы архитектуры, предназначенные для того, чтобы прославлять пропорции женского тела.
Платье для женщины — это часть её самой, и всякий беспорядок в одежде это то же, что телесный изъян, рана или ушиб.
Перед колдовской силой кружева трудно устоять. Оно не обнажает, но и не скрывает тело.
— Мне нужно что-то такое, что можно надеть и днем тоже.
— Что-то такое, что моргнуть не успеешь, как выйдет из моды. Стиль — вот что вечно.
Начиная с того дня, когда он чихнул на площади перед виллой Загрея, и вплоть до нынешнего часа, его тело верой и правдой служило посредником между ним самим и миром. Но в то же время продолжало собственное существование, не зависимое от воплощенного в нем человека. И все эти годы в нем длился медленный, незримый процесс распада. Теперь оно завершало свой путь и было готово расстаться с хозяином, вернув его миру. Дрожь, внезапно сотрясшая Патриса, была лишним подтверждением их давнего и обоюдного согласия, которое даровало им обоим столько радостей. Будь иначе, Мерсо не воспринял бы эту дрожь с чувством отрады. Не хитря и не малодушничая, он добился того, чего хотел: в ясном сознании остался наедине со своим телом и теперь мог заглянуть в лицо смерти широко раскрытыми глазами. Суть в том, чтобы вести себя по-мужски, ведь оба они были настоящими мужчинами. И больше ничего вокруг — ни любви, ни показных жестов, — только бескрайняя пустыня одиночества и счастья, среди которой Мерсо разыгрывал свои последние карты.
— Да и бельишко у Вас, как я успел заметить, не по сезону. Схватите воспаление лёгких и ага.
— Что «ага»?
— Летальный исход.
— А у вас ботиночки на тонкой подошве, так что умрём рядом.