— Я, конечно, всё понимаю, но, Марина Владимировна, у нас двоемужество наказуемо по закону!
— Да, да, да. Я знаю. Просто спать с другим мужчиной — это ничего, а быть ему женой — это аморально.
— Я, конечно, всё понимаю, но, Марина Владимировна, у нас двоемужество наказуемо по закону!
— Да, да, да. Я знаю. Просто спать с другим мужчиной — это ничего, а быть ему женой — это аморально.
Измена, как и любое другое преступление, порождает множество улик, улики — побочный продукт измены, как кислород у растений или говно у людей.
Если ваша жена вам изменяет, то вы становитесь либо посмешищем, если об этом не подозреваете, либо сообщником, если об этом знаете, либо неврастеником, если от этого страдаете.
Кент всегда говорил, что у меня нет воображения... Неправда, с воображением у меня всё в порядке. Нужно богатое воображение, притворяться много лет, что ничего не понимаешь... Я стирала его рубашки и от них пахло духами, хотя я сама никогда ими не пользовалась.
— Развели тут преступность!
— Мы преступность не разводим. Мы с преступностью боремся...
— Боже ты мой! Что я за человек!?
— Ты такая же, как куча других людей, Сара, как очень многие люди. Можно армию укомплектовать из людей, которые оказывались в твоей ситуации. В буквальном смысле, можно собрать всех, кто изменял, и объявить войну верным людям и победить!
У меня эти бабы вот уже где! У них же поломанный алгоритм мышления! Загружаешь факты, аргументы, логические ходы, а получаешь ведро картошки...
Вот живёшь-живёшь, и тебе кажется, что впереди — целая вечность. А отец твой возьми да и умри. Ты думаешь, что у тебя счастливый брак, и тут выясняется, что твоя жена спит с твоим боссом. Ты думаешь, что твой брат — говно, и вдруг обнаруживаешь, что ты сам говно. Всё это как минимум, довольно познавательно.
— Витя, отец не тот, кто родил, а тот — кто вырастил.
— Нина Владимировна, вы колонку психолога в журнале для садоводов прочитали?
— Ну почему нам нельзя остаться друзьями? — произносит она.
— Ты спишь с моим боссом. Это довольно веская причина.
Она закрывает глаза, призывая на помощь всё бездонное терпение, которое требуется, чтобы иметь со мной дело.
— Ты прав, я не святая, — говорит она, всем своим видом показывая, что я кругом не прав, а она святая, но ей скучно со мной спорить. — Мне было очень плохо, и от желания снова стать счастливой я поступила непростительно. Я разрушила нашу жизнь, и ты меня за это ненавидишь.