Прошлое не вернуть, будущее не достать — настоящее в руках твоих.
Жить надо настоящим, ибо прошлое уже не вернуть, а будущее иной раз зависит от того, как ты проживешь настоящий момент…
Прошлое не вернуть, будущее не достать — настоящее в руках твоих.
Жить надо настоящим, ибо прошлое уже не вернуть, а будущее иной раз зависит от того, как ты проживешь настоящий момент…
Приручить своё Прошлое, не лезть с вопросами к Будущему, молча следовать своему Пути — чем не рецепт достойного Настоящего?
Вот так и бывает… Дверь захлопнулась, навсегда отсекая прошлое. За спиной оставалась хоть плохонькая, но стабильность. Впереди ждали пустота и неизвестность…
Жизнь линейна — и прошлое неотменимо. На то и существует история, чтобы документировать неотменимость прошлого. Именно поэтому я не люблю историю. Иван Грозный никогда не станет Иваном Кротким. Пушкин никогда не застрелит Дантеса. Революция пятого года не победит никогда. Вот и все, что нужно понять. И никакой лев, никакой царь не может изменить того, что уже случилось. Настоящая сила не там, где влияют на будущее, — настоящая сила там, где меняют прошлое. Где Иван Грозный становится Иваном Кротким, Пушкину удается застрелить Дантеса и революция пятого года торжествует. А историческая необходимость... исторически необходимо только одно: чтобы добро побеждало зло. Но за это у нас, слава Богу, отвечает грамматика: предложение «добро побеждает зло» справедливо всегда, оно в обе стороны справедливо. Так что история может не волноваться.
Прошлое все время проникает в настоящее: все, что он сейчас видел, казалось пронизанным картинами того, что он видел раньше. Слишком много воспоминаний. Он умрет в том завтра, которое поджидает его уже сейчас, и тогда все превратиться во вчера...
Иногда смотришь в будущее для того, чтобы не видеть прошлого. Или убежать от настоящего.
Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло о нашем будущем.
Забудем прошлое. Настоящее оставляет нам достаточно тем для обсуждения. И будущее, разумеется.