Терри Пратчетт, Нил Гейман. Благие знамения

– Не то, чтобы я не был с тобой согласен, – сказал ангел, шагая по траве. – Просто я не могу не подчиниться. Мне сие не дозволено, и ты знаешь об этом.

– Мне тоже, – буркнул Кроули.

Азирафель глянул на него искоса.

– Неужели? – сказал он. – Ты же все-таки демон.

– Угу. Но наши одобряют только неподчинение самого общего свойства. А в конкретных случаях они принимают самые жесткие меры.

– То есть в случае неподчинения их конкретным приказам?

– Вот-вот. Ты даже представить себе не можешь.

Другие цитаты по теме

Азирафель просиял.

– Ты знаешь, мне это даже в голову не приходило, – сказал он. – Крестные отцы. Будь я проклят.

– Это не так страшно, – заметил Кроули. – Когда привыкнешь.

– Видишь ли, в зле всегда заложены ростки его поражения, – сказал ангел. – Сама его природа – отрицание, и именно поэтому включает в себя уничтожение, даже в минуты кажущейся победы. И не имеет значения, насколько его план грандиозен, отлично спланирован, защищен от ошибок – по определению свойственная злу греховность обрушится на самих злоумышленников. И не имеет значения, насколько они преуспеют в делах своих, ибо в конце сами они призовут гибель на головы свои. И замыслы их разобьются о скалы неправедности, и низринутся они в пучину забвения, и исчезнут бесследно.

Кроули задумался.

– Да нет, – сказал он наконец. – Готов поспорить, кто-то просто прокололся.

— А! — воскликнул Азирафаэль. — В том-то и фокус. Чем ниже ты начинаешь, тем больше возможностей перед тобой открыто.

— Но это же нелепо, — сказал Кроули.

— Нет, — возразил Азирафаэль. — Всего лишь непостижимо.

– Ну да, – ответил Азирафель, – это-то и хорошо. У тех, кто начинает с самого низа, больше возможностей.

– Идиотизм, – сказал Кроули.

– Нет, – сказал Азирафель. – Непостижимость.

Азирафель. Безусловно, Враг. Но он был врагом уже шесть тысяч лет и уже стал в какой-то степени другом.

– Да ну тебя. Рассуждай логично, – с сомнением произнес Азирафель.

– Не самый хороший совет, – выпрямился Кроули. – Даже просто плохой совет. Если сесть и начать рассуждать логично, у тебя появляются очень забавные идеи. Например: зачем творить людей с врожденным любопытством, а потом совать им под нос какой-то запретный плод под неоновой вывеской, на которой нарисован указующий перст и мигают слова: «ВОТ ОН!»?

– Про неон не помню.

– Это метафора. Это я хочу сказать: зачем делать это, если ты на самом деле не хочешь, чтобы они его съели? Это я хочу сказать: может, ты просто задумал посмотреть, как оно все обернется. Может, это только часть одного большого непостижимого плана. Все это. Ты, я, он – все! Просто одна большая проверка: а работает ли все то, что ты соорудил?

— Да, вот это уже лучше. Чайковский. — Азирафаэль открыл футляр и вставил кассету в магнитофон.

— И это тоже тебе не понравится, — вздохнул Кроули. — Кассета в машине уже больше двух недель.

Тяжелые басы наполнили «Бентли», проносившийся мимо Хитроу. Азирафаэль нахмурил брови.

— Как-то не припоминаю, — сказал он. — Что это?

— Чайковский. «Another One Bites the Dust», — сказал Кроули, прикрыв глаза («Бентли» проезжал через Слау).

Коротая время в дороге по сонным Чилтернским холмам, они послушали «We Are the Champions» Уильяма Берда и «I Want То Break Free» Бетховена. Но больше всего их порадовали «Fat-Bottomed Girls» Воана-Уильямса.

Говорят, все лучшие мелодии принадлежат Дьяволу. В общем, так оно и есть. Но зато на Небесах самые лучшие хореографы.

– Может, начнут террористы?… – предположил Азирафель.

– Не из наших, – заявил Кроули.

– И не из наших, – сказал Азирафель. – Хотя наши, разумеется – борцы за свободу.

– Ты поступил просто низко, – сказал Азирафель, шагая по пустому коридору.

– А что я такого сделал? – удивился Кроули, открывая одну дверь за другой.

– Там люди стреляют друг в друга!

– Именно, и что с того? Их никто не заставлял. Они сами этого хотели. Я просто помог им. Рассматривай это, как мир в миниатюре. Свобода воли для всех. И полная непостижимость, разве не так?

Азирафель молча смотрел на него.

– Ну ладно. На самом деле никого не убьют, – сокрушенно признался Кроули. – Все чудесным образом спасутся. Иначе какое же тут веселье?

Азирафель успокоился.

– Знаешь, Кроули, – начал он, – я всегда говорил, что на самом деле, глубоко внутри, ты…

– Ладно, ладно! – оборвал его Кроули. – Может, растрезвонишь теперь на весь божий свет?

– Забавно, да, как мы попались? Забавно, если я сотворил добро, а ты – зло, а?

– Не забавно, – сказал Азирафель.

Аспид смотрел, как падают капли.

– Нет, – сказал он по здравом размышлении. – Наверное, нет.

В них определенно было что-то очень странное, решила она. Азирафаэль снова поклонился.

— Так рад, что помог, — сказал он.

— Спасибо, — холодно сказала Анафема.

— Теперь мы можем уезжать? — спросил Кроули. — Спокойной ночи, мисс. Садись, ангел.

Ах. Ну, это все объясняло. Теперь она могла не волноваться о своей безопасности.