– И в любом случае, не понимаю, что плохого в том, чтобы различать добро и зло?
– Должно быть что-то плохое, – рассудительно сказал Азирафель, но по тону его было понятно, что он тоже этого не понимает и это вызывает у него некоторое беспокойство.
Азирафель просиял.
– Ты знаешь, мне это даже в голову не приходило, – сказал он. – Крестные отцы. Будь я проклят.
– Это не так страшно, – заметил Кроули. – Когда привыкнешь.
— А! — воскликнул Азирафаэль. — В том-то и фокус. Чем ниже ты начинаешь, тем больше возможностей перед тобой открыто.
— Но это же нелепо, — сказал Кроули.
— Нет, — возразил Азирафаэль. — Всего лишь непостижимо.
– Ну да, – ответил Азирафель, – это-то и хорошо. У тех, кто начинает с самого низа, больше возможностей.
– Идиотизм, – сказал Кроули.
– Нет, – сказал Азирафель. – Непостижимость.
Азирафель. Безусловно, Враг. Но он был врагом уже шесть тысяч лет и уже стал в какой-то степени другом.
– Видишь ли, в зле всегда заложены ростки его поражения, – сказал ангел. – Сама его природа – отрицание, и именно поэтому включает в себя уничтожение, даже в минуты кажущейся победы. И не имеет значения, насколько его план грандиозен, отлично спланирован, защищен от ошибок – по определению свойственная злу греховность обрушится на самих злоумышленников. И не имеет значения, насколько они преуспеют в делах своих, ибо в конце сами они призовут гибель на головы свои. И замыслы их разобьются о скалы неправедности, и низринутся они в пучину забвения, и исчезнут бесследно.
Кроули задумался.
– Да нет, – сказал он наконец. – Готов поспорить, кто-то просто прокололся.
– Да ну тебя. Рассуждай логично, – с сомнением произнес Азирафель.
– Не самый хороший совет, – выпрямился Кроули. – Даже просто плохой совет. Если сесть и начать рассуждать логично, у тебя появляются очень забавные идеи. Например: зачем творить людей с врожденным любопытством, а потом совать им под нос какой-то запретный плод под неоновой вывеской, на которой нарисован указующий перст и мигают слова: «ВОТ ОН!»?
– Про неон не помню.
– Это метафора. Это я хочу сказать: зачем делать это, если ты на самом деле не хочешь, чтобы они его съели? Это я хочу сказать: может, ты просто задумал посмотреть, как оно все обернется. Может, это только часть одного большого непостижимого плана. Все это. Ты, я, он – все! Просто одна большая проверка: а работает ли все то, что ты соорудил?
— Да, вот это уже лучше. Чайковский. — Азирафаэль открыл футляр и вставил кассету в магнитофон.
— И это тоже тебе не понравится, — вздохнул Кроули. — Кассета в машине уже больше двух недель.
Тяжелые басы наполнили «Бентли», проносившийся мимо Хитроу. Азирафаэль нахмурил брови.
— Как-то не припоминаю, — сказал он. — Что это?
— Чайковский. «Another One Bites the Dust», — сказал Кроули, прикрыв глаза («Бентли» проезжал через Слау).
Коротая время в дороге по сонным Чилтернским холмам, они послушали «We Are the Champions» Уильяма Берда и «I Want То Break Free» Бетховена. Но больше всего их порадовали «Fat-Bottomed Girls» Воана-Уильямса.
Говорят, все лучшие мелодии принадлежат Дьяволу. В общем, так оно и есть. Но зато на Небесах самые лучшие хореографы.
– Может, начнут террористы?… – предположил Азирафель.
– Не из наших, – заявил Кроули.
– И не из наших, – сказал Азирафель. – Хотя наши, разумеется – борцы за свободу.
– Забавно, да, как мы попались? Забавно, если я сотворил добро, а ты – зло, а?
– Не забавно, – сказал Азирафель.
Аспид смотрел, как падают капли.
– Нет, – сказал он по здравом размышлении. – Наверное, нет.
В них определенно было что-то очень странное, решила она. Азирафаэль снова поклонился.
— Так рад, что помог, — сказал он.
— Спасибо, — холодно сказала Анафема.
— Теперь мы можем уезжать? — спросил Кроули. — Спокойной ночи, мисс. Садись, ангел.
Ах. Ну, это все объясняло. Теперь она могла не волноваться о своей безопасности.
– Ты поступил просто низко, – сказал Азирафель, шагая по пустому коридору.
– А что я такого сделал? – удивился Кроули, открывая одну дверь за другой.
– Там люди стреляют друг в друга!
– Именно, и что с того? Их никто не заставлял. Они сами этого хотели. Я просто помог им. Рассматривай это, как мир в миниатюре. Свобода воли для всех. И полная непостижимость, разве не так?
Азирафель молча смотрел на него.
– Ну ладно. На самом деле никого не убьют, – сокрушенно признался Кроули. – Все чудесным образом спасутся. Иначе какое же тут веселье?
Азирафель успокоился.
– Знаешь, Кроули, – начал он, – я всегда говорил, что на самом деле, глубоко внутри, ты…
– Ладно, ладно! – оборвал его Кроули. – Может, растрезвонишь теперь на весь божий свет?
Cлайд с цитатой