Су Ши

Как горек рис вареный в этот год -

он до морозов явно не созреет.

А небеса все ливнями болеют -

и серп забытый ржавчина сожрет.

Дожди все льют, но высохли глаза -

искать ростки в грязи слеза мешала.

Я месяц прямо в поле ночевала.

Мороз. Теперь веду домой вола.

Весь урожай, пыхтя, несла продать -

Но денег дали, как за пыль с дороги.

Продам вола, чтоб заплатить налоги,

И мысль про голод тщетно буду гнать

Налог берут монетой золотой -

Нанять солдат на длинную границу.

Чиновник сыт, а нам не прокормиться -

К речному богу я пойду женой...

Другие цитаты по теме

Меня умиляют близкие и друзья самоубийц, когда они говорят, что ничто не указывало на такой исход. Покойный до самого конца вел себя совершенно нормально, говорят они. Это особенно углубляет трагизм трагедии и превращает покойного в мистическую личность, которую никто не в состоянии постичь до конца. А родным и близким не остается ничего другого, как признать, что случившееся нельзя объяснить разумным образом. Причины, побудившие умершего выбрать смерть, навсегда останутся неясными для окружающих.

Способен ли человек добиться успокоенья

при помощи обычного кинжала?

Ножами, кинжалами, пулями человек способен

Лишь пробить выход, сквозь который вытечет жизнь.

Но разве это успокоенье? Скажи мне, разве это успокоенье?

Конечно же нет! Ибо, как может убийство, даже убийство себя

Доставить успокоенье?

Самый простой выход — и самый идиотский. Особенно если там и в самом деле ничего нет. Ведь в действительности человек пытается избавиться от проблем, которые он не в силах решить, а не от жизни. Надеется, что шагнёт за край — и обретёт свободу от всех и вся, выказав великое мужество.

Но это трусость.

Зачем? Зачем лгать? Зачем так низко лгать, что тут люстра висела?!

Что первично — желание умереть или безумие? То, что я жива — это безумие, то, что я не хочу жить — это нормально.

Он полагался на время и пытался разгадать тайны лестничных пролетов. Теряя людей, он продолжал идти дальше. Знакомился и расставался, влюблялся и ненавидел. Но еще никогда он не был так близок к отчаянию, чтобы думать о самоубийстве с блистером серебряного цвета в руке.

Я один, я полностью один,

Падаю вниз, вот мой последний экзерсис.

Бред, тот которого нет,

Появится вновь и заберет мою любовь.

Грусть, тоска и пусть

Мне так приятно.

Я живу среди людей,

Я невидимый для глаз.

И сегодня подходящий день

Прервать рассказ.

Способен ли человек добиться успокоенья

при помощи обычного кинжала?

Ножами, кинжалами, пулями человек способен

Лишь пробить выход, сквозь который вытечет жизнь.

Но разве это успокоенье? Скажи мне, разве это успокоенье?

Конечно же нет! Ибо, как может убийство, даже убийство себя

Доставить успокоенье?

Утопиться я решила.

Я стояла над Невой.

Муза лёгкая кружила

Над моею головой.

И летала, будто муха,

Возле самого лица,

И жужжала прямо в ухо,

И пищала без конца:

«Ты найдешь такую тему -

Лучше всех на свете тем!

Ты придумаешь поэму

Лучше всех других поэм!»

Все жалеют от души

И дают советы:

«Ты про это не пиши,

Не пиши про это».

Сочиняю про сугроб,

Про сосну и лыжу,

Но опять могилу, гроб

Пред собою вижу.