— Воровать еду грубо.
— Ты никогда не доедаешь. Разве твои родители на рассказывали тебе, как полезно есть овощи?
— Нет, — мягко ответил Виктор, — они велели мне раскрыть свою психику и понять свой истинный потенциал. Про овощи речи не было.
— Ты иногда такой чудак.
— Только иногда? — спросил Виктор. — Надо лучше стараться... Нормальность переоценивают.
— А ты?... У тебя есть семья?
— Нет... Уже нет.
— Что с ними случилось? Они умерли?
— Нет. Я умерла.
— Никогда не стоит недооценивать злую женщину.
— Никогда не стоит недооценивать женщину, — исправила Риос.
Он был чужим для своих родителей; он их не понимал и не стремился понять. Он не признавал их мир. Там не было ничего, что могло бы его взволновать или тронуть, – ничего, что он мог бы назвать своим.
Для меня родная долина оставалась солнечным местом в мире, и я не замечала, как за горами собираются темные тучи. Мне не о чем было волноваться, ведь я верила словам отца:
— Я стою на страже твоей свободы, Малала. Ты сумеешь исполнить свои мечты.
Я бы поменял местами, белое и чёрное, я бы торговал душами. Я бы разнес этот мир. Я нарушил бы любое правило, лишь бы её вернуть.
Обычно предполагается, что мать будет защищать и отстаивать ребенка, в то время как отец должен быть главой дома, главным кормильцем, домашним арбитром и дисциплинарным судьей, что придает ему уважение и признательность, как бы отец себя ни вел. Дополнительная потребность мальчика в идентификации с отцом затрудняет признание изъянов у отца, даже если он груб и жесток.
Ничто не бывает так редко на свете, как полная откровенность между родителями и детьми.
Cлайд с цитатой