Дорогою светлой я иду,
А навстречу идёт она,
И вдруг застыл я на минуту,
Узрев два чистых океана.
Океаны вижу голубые,
Я в них хотел бы утонуть.
Но их кристальные глубины,
Способны к жизни вновь вернуть.
Дорогою светлой я иду,
А навстречу идёт она,
И вдруг застыл я на минуту,
Узрев два чистых океана.
Океаны вижу голубые,
Я в них хотел бы утонуть.
Но их кристальные глубины,
Способны к жизни вновь вернуть.
Меня цепляют твои очи,
Ослепляя красотой.
Словно солнце в летнем Сочи,
Обжигает мой покой.
«У вас волшебные глаза» –
Хотел бы вам сказать.
Они слились с прекрасной кожей,
И могут взволновать до дрожи.
А талия, как спелый дуб,
Слегка я был бы с вами груб.
При этом защищая вас,
От всяческих людских зараз.
Твои бессонные глаза,
Цветом океана.
Они свели меня с ума,
Словно доза наркомана.
А ты – красивая такая,
И улыбка из кино.
Ты тогда ещё не знала,
Что такое эскимо.
Ты лучше будь один (одна), чем с кем попало спи,
А простыню свою для лучших береги.
Когда ты встретишь человека своего,
Поверь ему и никогда не лги.
Когда смотришь на себя глазами человека, который тебя любит, начинаешь видеть в себе поистине замечательное создание. Удивляешься, что раньше не замечал множества милых черт своего характера.
Её большие глаза поражали своей интенсивной зеленью. Такими зелеными бывают деревья в ярких живописных снах. Таким зелёным было бы море, если бы оно могло достичь совершенства.
У колдуна на ресницах снежинки зимой,
летом пыльца васильковая, осенью – капли.
Что на ресницах твоих я увижу весной?
Я угадаю? Вряд ли…
Неуловимое счастье обыденных дней.
Нет, не держу. Ты свободен. Дорогам лишь предан.
Но
имя твоё у тихой надежды моей
и глаза…
серые, как февральское небо.
И ресницы цвета пшеничного хлеба.
Под тонкою луной, в стране далекой,
древней,
так говорил поэт смеющейся царевне:
Напев сквозных цикад умрет в листве
олив,
погаснут светляки на гиацинтах
смятых,
но сладостный разрез твоих
продолговатых
атласно–темных глаз, их ласка, и
отлив
чуть сизый на белке, и блеск на нижней
веке,
и складки нежные над верхнею, –
навеки
останутся в моих сияющих стихах,
и людям будет мил твой длинный взор
счастливый,
пока есть на земле цикады и оливы
и влажный гиацинт в алмазных
светляках.
Так говорил поэт смеющейся царевне
под тонкою луной, в стране далекой,
древней...