Я всегда удивляюсь, до какой степени живыми, нормальными, неуязвимыми выглядят низменные чувства. Испытывая их, человек ощущает бодрость, причастность к обществу, равенство с себе подобными.
Кандинский утверждает, что желтый — это цвет жизни. Теперь понятно, почему этот цвет так неприятен для глаз.
Тирания ломает или закаляет личность, свобода её размягчает и превращает в марионетку. У человека больше шансов спастись благодаря аду, нежели раю.
Когда необходимо принять какое-либо важное решение, опаснее всего — просить совета у другого, ибо, за исключением нескольких чудаков, нет никого, кто искренне желал бы нам добра.
«Старость — самое неожиданное из всего, что происходит с человеком», — пишет Троцкий за несколько лет до смерти. Если бы в молодости он обладал этим точным, глубоким интуитивным знанием истины... какой бы из него получился никудышный революционер!
На его лице теперь ни тени насмешки. Это потому, что он испытывал к жизни почти мелочную привязанность. У тех, кто не цеплялся за нее, на лице играет насмешливая улыбка — признак освобождения и победы. Они не уходят в небытие, они выходят из него.
Какое количество пустоты я накопил в себе, сохраняя при этом свой статус личности! Это чудо, что я не взорвался под давлением такого объема небытия!
Чтобы разглядеть главное, не нужно заниматься никаким делом. Просто лежать целый день и вздыхать.
Религии, равно как и идеологии, унаследовавшие от них все пороки, сводятся к крестовым походам против юмора.
Если бы я действовал в соответствии со своим первым побуждением, я бы только и делал, что целыми днями писал бранные и прощальные письма.
Сегодня утром услышав, как какой-то астроном рассказывает о мириадах солнц, я не стал приводить себя в порядок: к чему теперь мыться?
Cлайд с цитатой