Арсений Александрович Тарковский

Струнам счет ведут на лире

Наши древние права,

И всего дороже в мире

Птицы, звёзды и трава.

До заката всем народом

Лепят ласточки дворец,

Перед солнечным восходом

Наклоняет лук Стрелец,

И в кувшинчик из живого

Персефонина стекла

Вынуть хлебец свой медовый

Опускается пчела.

Потаенный ларь природы

Отмыкает нищий царь

И крадёт залог свободы -

Летних месяцев букварь.

Другие цитаты по теме

И это снилось мне, и это снится мне,

И это мне ещё когда-нибудь приснится,

И повторится всё, и всё довоплотится,

И вам приснится всё, что видел я во сне.

Там, в стороне от нас, от мира в стороне

Волна идёт вослед волне о берег биться,

А на волне звезда, и человек, и птица,

И явь, и сны, и смерть — волна вослед волне.

Отнятая у меня, ночами

Плакавшая обо мне, в нестрогом

Чёрном платье, с детскими плечами,

Лучший дар, не возвращённый Богом,

Заклинаю прошлым, настоящим,

Крепче спи, не всхлипывай спросонок,

Не следи за мной зрачком косящим,

Ангел, оленёнок, соколёнок.

Из камней Шумера, из пустыни

Аравийской, из какого круга

Памяти — в сиянии гордыни

Горло мне захлестываешь туго?

Я не знаю, где твоя держава,

И не знаю, как сложить заклятье,

Чтобы снова потерять мне право

На твоё дыханье, руки, платье.

Я век себе по росту подбирал.

Мы шли на юг, держали пыль над степью;

Бурьян чадил; кузнечик баловал,

Подковы трогал усом, и пророчил,

И гибелью грозил мне, как монах.

Судьбу свою к седлу я приторочил;

Я и сейчас, в грядущих временах,

Как мальчик, привстаю на стременах.

Когда настала ночь, была мне милость

Дарована, алтарные врата

Отворены, и в темноте светилась

И медленно клонилась нагота,

И, просыпаясь: «Будь благословенна!» -

Я говорил и знал, что дерзновенно

Моё благословенье: ты спала,

И тронуть веки синевой вселенной

К тебе сирень тянулась со стола,

И синевою тронутые веки

Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,

Дымились горы, брезжили моря,

И ты держала сферу на ладони

Хрустальную, и ты спала на троне,

И — боже правый! — ты была моя.

У человека тело

Одно, как одиночка.

Душе осточертела

Сплошная оболочка

С ушами и глазами

Величиной в пятак

И кожей — шрам на шраме,

Надетой на костяк.

Душе грешно без тела,

Как телу без сорочки, -

Ни помысла, ни дела,

Ни замысла, ни строчки.

Загадка без разгадки:

Кто возвратится вспять,

Сплясав на той площадке,

Где некому плясать?

И снится мне другая

Душа, в другой одежде:

Горит, перебегая

От робости к надежде,

Огнем, как спирт, без тени

Уходит по земле,

На память гроздь сирени

Оставив на столе.

Дитя, беги, не сетуй

Над Эвридикой бедной

И палочкой по свету

Гони свой обруч медный,

Пока хоть в четверть слуха

В ответ на каждый шаг

И весело и сухо

Земля шумит в ушах.

Если я тебе дорога, если ты меня любишь, подожди два года и в этот самый день приходи к дому у озера… Я буду здесь.

О чем? И действительно, я ли это?

Так ли я в прошлые зимы жил?

С теми ли спорил порой до рассвета?

С теми ли сердце свое делил?

А радость-то — вот она — рядом носится,

Скворцом заливается на окне.

Она одобряет, смеется, просится:

— Брось ерунду и шагни ко мне!

И я (наплевать, если будет странным)

Почти по-мальчишески хохочу.

Я верю! И жить в холодах туманных,

Средь дел нелепых и слов обманных.

Хоть режьте, не буду и не хочу!

Для них она Богиня всего женственного, всего самого недоступного, всего самого порочного.

Я знаю, что ты краше всех,

Мне это увидеть не сложно,

И мне признаваться не грех,

Что жить без тебя не возможно.

Я знаю, что ты всех милей,

Любых бриллиантов дороже,

Ты стала когда то моей,

На женщин других не похожа,

Ты стала когда то моей

На женщин, других не похожа.

Русские женщины — это метеоры, полные чувств.