Мысль! Великое слово! Что ж и составляет величие человека, как не мысль? Да будет же она свободна, как должен быть свободен человек: в пределах закона при полном соблюдении условий, налагаемых обществом.
Возликует ли неограниченная свобода слова на другой день после того, как кто-то сбросит нынешний режим? над какими просторам будет завтра порхать свободная мысль? Даже не одумаются предусмотрительно: а как же устроить дом для этой мысли? А будет ли крыша над головой? (И: будет ли в магазинах не подделанное сливочное масло?)
Взять жену без состояния — я в состоянии, но входить в долги для ее тряпок — я не в состоянии.
Отсутствие всякого закона, всякой логики — вот закон и логика этой жизни. Это не анархия, но нечто еще гораздо худшее (хотя воображение образованного европейца и не умеет представить себе нечто хуже анархии).
Восемь эмигрантов из десяти мотивируют свой отъезд нравственными причинами. Мы выбрали — свободу. А получили — свободу выбора. Как это непривычно — уважать чужое мнение! Как это странно — дать высказаться оппоненту! Как это соблазнительно — быть единственным конфидентом истины! Казалось бы, свобода мнений — великое завоевание демократии. Да здравствует свобода мнений! С легкой оговоркой — для тех, чье мнение я разделяю. А как быть с теми, чье мнение я не разделяю? Их-то куда? В тюрьму? На сто первый километр? Может, просто заткнуть им глотку? Не печатать, не издавать, не экспонировать?.. Появляется в газете спорный материал. На следующий день звонки: — Вы посягнули на авторитеты! Вы осквернили святыни! Нарушили, затронули, коснулись...
Для глубокой реформы, которой Россия требует, мало одной воли монарха, как бы он ни был тверд и силен. Ему нужно содействие людей и времени. Нужно соединение всех высших сил государства в одной великой передовой идее, нужно соединение всех усилий и рвений в одном похвальном стремлении к поднятию самоуважения в народе и чувства чести в обществе.
В сорок лет не имеет права считать себя отжившим и неспособным тот, кто еще в эти годы умеет влюбляться и мечтать о сердечном обновлении.
Здесь полная свобода слова, зато нет свободы печати из-за отсутствия самой печати...
Смирились вы, моей весны
Высокопарные мечтанья,
И в поэтический бокал
Воды я много подмешал.
Русская жизнь дошла наконец до того, что добродетельные и почтенные, но слабые и безличные существа, не удовлетворяют общественного сознания и признаются никуда не годными. Почувствовалась неотлагаемая потребность в людях, хотя бы и менее прекрасных, но более деятельных и энергичных.
Cлайд с цитатой