Филип Киндред Дик. Мечтают ли андроиды об электроовцах?

Я — как мор и чума, как наказание Господне. Куда бы я не пошел, за мной следует сие древнее проклятие. Как сказал Мерсер, я нужен, чтобы творить зло. Все что я делаю — гадко и мерзко. Как бы то ни было, время отправляться домой. Возможно, после всего… я смогу забыться вместе с Айрен.

Другие цитаты по теме

— Отправляйся и выполняй задание, даже если считаешь его неправильным.

— Почему? — спросил Рик. — Почему я должен делать то, что не хочу? Я уволюсь с работы и эмигрирую. Старик ответил:

— Куда бы ты ни отправился — ты всюду будешь обязан выполнять работу, которую считаешь неправильной. Это основное условие существования жизни, тебя всегда будут принуждать насиловать собственную совесть. В определенные моменты каждое живое создание обязано так поступать. Это всеобщий мрак, крушение мироздания; проклятие в действии, проклятие, которое лежит на всей жизни. В любой точке Вселенной.

— Эта твоя коза, — сказала Рейчел. — Ты любишь козу больше, чем жену. На первом месте коза, на втором — жена, а далее все мы… остальные. — Она весело рассмеялась. — Тебе тоже остается одно — рассмеяться? Он ничего не ответил.

— Полоков неприятно поразил меня своим хладнокровием, — объяснил Реш. — Исключительно расчетливый, предусмотрительный и все время насторожен.

— Большинство советских полицейских именно так и выглядят, — ответил Гарленд.

Тишина обрушилась на него со стен и с мебели; ударила его всей своей жуткой мощью, как будто нагнетаемая гигантским двигателем, вырабатывающим тишину. Она поднималась вверх от серой ковровой дорожки, закрывавшей — от стены до стены — весь пол. Тишина высвобождалась также из поломанных, полностью или частично, кухонных агрегатов, скончавшихся задолго до появления Изидора в квартире. Она вытекала наружу из бесполезных настенных светильников жилой комнаты и смешивалась с пустотой и бессловесными потоками самой себя, которые опускались с потолка, покрытого черными мушиными пятнышками. Короче говоря, тишина появлялась отовсюду, как будто являлась основной и единственной составляющей всех материальных предметов.

И боль — это основополагающее знание об абсолютном одиночестве и страдании — прикоснулась к нему не абстрактно, а ужасающе реально.

«Если храбрость обретёшь,

Колокольчики найдёшь.

В них позвонишь, и тогда,

Враг исчезнет без труда».

А в реальной жизни, — подумал Рик, — нет волшебных колокольчиков, которые могут без особых усилий заставить исчезнуть ваших врагов. К сожалению, Моцарт, вскоре после того, как написал «Волшебную флейту», умер — на четвёртом десятке — от какого-то заболевания почек. И похоронен был во рву вместе с бродягами и самоубийцами.

Раньше я мог бы посмотреть на звезды. Много лет назад. Но теперь я вижу сплошную пыль; никто не видел звезд много лет. По крайней мере, с Земли. Возможно, я отправлюсь туда, где на небе еще видны звезды.

— Почему? — спросил Рик. — Почему я должен делать то, что не хочу? Я уволюсь с работы и эмигрирую.

Старик ответил:

— Куда бы ты ни отправился — ты всюду будешь обязан выполнять работу, которую считаешь неправильной. Это основное условие существования жизни, тебя всегда будут принуждать насиловать собственную совесть. В определённые моменты каждое живое создание обязано так поступать. Это всеобщий мрак, крушение мироздания; проклятие в действии, проклятие, которое лежит на всей жизни. В любой точке Вселенной.

Боюсь, — сказал Рик, — что теперь смогу существовать только как Уилбер Мерсер. Единожды слившись с ним, невозможно его покинуть. «Неужели мне предстоит вновь взбираться по склону? Да, бесконечный подъём. Я, как и Мерсер, в ловушке у вечности».