Люди верят, шо мир устроен так, и если ты г`воришь им, шо он устроен не так, то обрушиваешь кровлю им на голову, а может, и на свою собственную.
…И с каждым барабанным ударом еще одна жизнь спадала с меня, и, я мельком видел все жизни, которые прожила моя душа…
О, раз уж вас посвятили в орден Престарелых, то мир не захочет принять вас обратно. Мы — я имею в виду всех, кому за шестьдесят, — в силу самого своего существования совершаем два проступка. Первый — это Недостаток Скорости. Мы слишком медленно ездим, слишком медленно ходим, слишком медленно говорим. Мир готов иметь дело с диктаторами, извращенцами и наркобаронами, но не выносит, если его тормозят. Наш второй проступок состоит в том, что мы являемся всеобщим memento mori*. Мир способен на голубом глазу отрицать неизбежное только в том случае, если мы убраны из его поля зрения.
... подавленные жизнью писцы, мечущиеся, как тридцать вторые в бетховенском аллегро. Боюсь их? Нет, боюсь стать одним из них. Какой прок от образования, воспитания и таланта, если у тебя нет даже ночного горшка?
Границы между шумом и звуком суть условности, теперь я это понимаю. Вообще все границы — условности, в том числе и между нациями. Человек может перейти через любую условность, если только вначале он в состоянии это замыслить.
«Обними врага своего, — настаивали старшие, — чтобы не дать ему ударить тебя». («Обними врага своего, — съязвил Генри, — чтобы почувствовать, как кинжал его щекочет почки твои»).
Cлайд с цитатой