Собрать жизнь в сумку бы и ехать, ехать.
Ты сядешь рядом. Жизнь в одно касание. Ты улыбнешься. Смерть в единый взмах. И наше время сложится в молчание, в котором больше смысла, чем в словах.
Собрать жизнь в сумку бы и ехать, ехать.
Ты сядешь рядом. Жизнь в одно касание. Ты улыбнешься. Смерть в единый взмах. И наше время сложится в молчание, в котором больше смысла, чем в словах.
Мы в аллегории, где наша жизнь — вода,
толщ берегов земных грызущая при лживом
прогнозе штиля.
Если дальше рассуждать
в такой концепции — я часть того прилива.
И в мире я — над пропастью во ржи. А в пропасти — глобальная кастрация ума и чувств. Постой, останься тут. Бог умер? Скальпель. Свет. Реанимация. Рот в рот. Вдыхая жизнь и красоту.
Она, она… Она ведь просто девочка, тростиночка, снежинка по весне в реальности осиротело певческой, в оттаявшей к полудню белизне. Беречь, беречь, сражаться и заботиться!
И вспоминать себя — смешной девчонкой, родителей, друзей уже ушедших, дни боли, застелившие мир черным, дни счастья — почему их было меньше?
Ты распустишь из сердца болящую зябь слов, как будто отдаренных свыше, очень тихо, воздушно, почти для себя и еще для кого-то, кто слышит.
Человек был влюблен в женщину с именем Жизнь, которая часто оставалась с ним. Он угощал ее чаем и рассказывал ей сказки, а потом они засыпали на не разложенном диване, крепко обнявшись. Он просто тихо жил возле ручья из вечно тающего снега, и так ли важно, что у него было только одно крыло.
Но когда ты спросишь: «зачем же со мной остался?» Я хочу твое сердце выучить наизусть.