Молодого и лечить неча, давай ему спать поболе и жрать посытней, всё само заживёт.
Злосчастна держава, которой владеет государь, одержимый похотью славолюбия.
Молодого и лечить неча, давай ему спать поболе и жрать посытней, всё само заживёт.
— Завтра же вы запишетесь на прием к врачу и посмотрите, что он скажет.
— Тогда появятся большие расходы.
— Если вы должны платить, то лучше доктору, чем гробовщику.
Человек чести не может дозволять, чтобы сердце брало верх над волей, потому что иначе чем отличается благородие от скотства?
— Глубокое ранение плеча. Признаки заражения крови.
— Это от «рубилы» орка. Мы не сможем остановить заражение. Успокой его и давай к следующему.
— Вы видели такие раны раньше?
— К сожалению, да. Во время первого вторжения орков, которое, увы, стало не последним. И вот я снова здесь... Так, кто там следующий?
Если пациент страдает смертельным недугом и получает лекарственное лечение, то его смерть будет приписана болезни, независимо от того, что он мог бы дольше оставаться в живых, не получая лечения.
Человек — удивительное создание, так устроен, что первейшее из чувств, какое в нем просыпается, едва отступят боль и страх, есть любопытство.
Осталось в госпитале, на его территории, простое очарование старых времен: нет пластиковых мешков и пустых банок из-под «кока-колы» на каменных дорожках, ни одного рекламного щита, ни одного пестрого киоска. Неспешно ходят бесконечными кругами люди — седые, старые, прихрамывающие. Они идут, глядя невидящими глазами на золотую прелесть увядающих деревьев, на голубые просветы меж свинцовых облаков, на серые стены госпиталя. Совсем недавно... все было совсем недавно — и жизнь, и молодость, и счастье. Страшные слова — инфаркт, инсульт, опухоль — относились к какому-то чужому миру и не воспринимались всерьез. Точно так, как не воспринималась всерьез возможность увечья и гибели в чужих войнах.
Вперед, вперед! По бесконечному кругу идут счастливые обитатели госпиталя. Те, кто может ходить.