Дональд Майкл Томас. Арарат

Другие цитаты по теме

— Ты дал мне оружие. Ты пытался.

— Что я пытался, Морган?

— Пытался заставить меня это сделать. Потому что я должен был это сделать. Я должен был убить её, свою Дженни.

Знал, что должен был, но не стал. Не стал и решил, что ничего плохого не будет.

Мы постоянно искали еду. И я проверял один погреб и не хотел, чтобы Дуэйн спускался туда со мной. А когда поднялся обратно... она стояла прямо перед ним.

Он держал оружие, но выстрелить не мог. Я окликнул его и он обернулся. И тогда она просто набросилась на него.

Я просто обезумел, обезумел. Сошел с ума от ярости. С ума сошёл и сделал. Наконец-то. Но слишком поздно!

Мы пробираемся к первым домам Бабичей под огнем прочно засевших на позициях русских. Проклятые минометные мины взрываются одна за другой справа от нас и над нами. Повсюду этот вой, свист — отвратительный, мерзкий звук осколков мин. С перекошенными от страха лицами мы прыгаем в траншеи русских. Их укрепления молотят противотанковыми снарядам. [...] разгромлена целая советская дивизия. Улица усеяна телами убитых и раненых солдат. Но и наши потери внушительны. И устали мы так, что еле волочем ноги. Но, позабыв от усталости, перестраиваемся и продолжаем наступать, не встречая сопротивления врага, на село Локачи. Нас явно не жду в гости — мы встречены яростным пулеметным огнем. Проклятые снайперы! С помощью ручных гранат мы очищаем дом за домом от засевших в них красноармейцев. Эти фанатики нещадно поливают нас огнем из-под рухнувших крыш, которые становятся для них могилами. [...] Час спустя село уже пылает. как спичка.

Невольно спрашиваешь себя, видя все это: а сколько же пострадало ни в чем не повинных людей из местных жителей? Страшная мысль! Видимо, не один я думаю об этом, потому что наши солдаты вовсю одурманивают себя шнапсом.

Кто в наше время хоть немного не тронулся, тот и есть настоящий сумасшедший...

Если посвятить по минуте молчания каждому из погибших и пропавших без вести в двух мировых войнах, мир погрузится в молчание на 96 лет.

Мужчины наполняют обойму словно бокал вина. И выстрел вместо «Будем здоровы»... И пуля вместо объятий.

Что первично — желание умереть или безумие? То, что я жива — это безумие, то, что я не хочу жить — это нормально.

В войнах сражаются дети. Задумывают их одержимые дьяволом взрослые, а сражаются в них дети. Я говорю так, дивясь людской молодости и забывая, что это, напротив, я слишком стара. И все же лица всех погибших на русском фронте, — миллионы мертвых немцев, мертвых украинцев, грузин, татар, латышей, сибиряков — представляются мне юными. И такими же видятся мне лица погибших на Сомме или под Пасхендалем. Мы, выжившие, стали взрослыми и рассказали друг другу о том, что же на самом деле произошло, — а они, погибшие, так никогда об этом и не узнают. Газетные подшивки в библиотеках пестрят этими полудетскими лицами, улыбающимися во весь рот на палубах военных кораблей, из окон вагонов, с носилок.

Мы живём в непростое время, в мире творятся невероятные вещи. Но с другой стороны, можно, научившись чему-то у нашего прошлого и освободившись от его груза, «обнулиться» и новыми глазами посмотреть на взаимоотношения между разными народами, объединиться по-новому. Да, это возможно, и я на самом деле рада, что живу в этот момент. Я считаю, что мир и любовь — это самое важное. От мечты, что все мы можем жить в мире, нельзя отказываться. Но нужно работать, чтобы она воплотилась.

В 1945 году мой прапрадед служил в армии и гадал, вернётся ли он домой к жене и сыну, которого он ещё ни разу не видел.

Его желание сбылось, когда США завершили Вторую мировую войну, сбросив на Хиросиму и Нагасаки атомные бомбы. Мир замер в ожидании ядерного апокалипсиса.

Но случилось чудо: мы стали использовать атомную энергию не в военных, а в мирных целях. То, что раньше казалось уделом фантастов: бытовые роботы, машины на термоядерном топливе, портативные компьютеры — всё это стало реальностью.

Но уже в XXI веке американская мечта рассеялась как дым. Годы бездумного потребления привели к истощению запасов всех природных ресурсов. Мир затрещал по швам. Сейчас 2077 год. Человечество стоит на пороге новой мировой войны. И мне страшно. Страшно за себя, за жену, за маленького сына. За время, проведённое в армии, я кое что понял… война… никогда не меняется.

Зачем они вообще воюют? Почему все ещё верят, что любое дело можно решить, собрав толпу молодых людей в поле, в лесу или в городе и заставив их стрелять друг в друга? Как будто правота сторон будет зависеть от того, кто захватит это поле, реку, или горсть домов.