— Вот это! Это не одежда, это наряд павлина!
— Все герцоги немного павлины, Гаррет.
— Вот это! Это не одежда, это наряд павлина!
— Все герцоги немного павлины, Гаррет.
От боли можно отмахнуться, с ней можно бороться, о ней можно забыть на время. Боль живая, она пульсирует, она дышит, и если ты знаешь, что боль не всесильна, то с ней можно договориться, а то и победить ее. Другое дело холод. Он бездушен и безучастен ко всему живому. Холод опасен, и если поначалу он тебя мучает и обжигает пальцы, то потом просто пытается усыпить, принести ложное тепло и спокойствие, унести сознание в бесконечную реку забвения и снов, которая впадает в море Смерти.
В последнее время я склонен с опаской относиться ко всяким совпадениям и случайностям.
Эльфы не отличаются великодушием по отношению к своим врагам и не гнушаются тыкать стрелами в спину противников, если они предоставляют желтоглазым ребятам такую великолепную возможность.
— Что касается того прохвоста — он вор. А жаловать воров в высшем обществе считается плохим тоном.
— Тебе ли не знать, старина, что в нашем высшем обществе — вор на воре и вором погоняет. Нашел, чем удивить!
Но то, что не сделал разум молодых рас, сделала их кровь. Кровь и ненависть. Ненависть и кровь. Две стороны одного и того же меча, пробившего брешь в печати равновесия.
Душевной доброты в эльфах столько же, сколько в их прямых родственничках — орках. То есть ноль.
В людских городах слишком много болтливых птичек! Кто-то знал, кто-то сболтнул, кто-то услышал и начал действовать.