— Ты, говорят, эти дни ужасно волочился за моей княжной?
— Где нам, дуракам, чай пить...
— Ты, говорят, эти дни ужасно волочился за моей княжной?
— Где нам, дуракам, чай пить...
— Стало быть, уж ты меня не любишь?
— Я замужем...
— Опять? Но несколько лет назад эта причина уже существовала. А между тем, может быть, ты любишь своего второго мужа? Или он очень ревнив? Так что, он молод, хорош? Особенно верно, богат... Ты боишься?
— Скажи мне — тебе очень весело меня мучить? Ведь я бы тебя должна ненавидеть. С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал кроме страданий.
— Может быть, ты оттого-то именно меня и любишь... Радости забываются, печали — никогда...
Какое-то отрадное чувство разлито во всех моих жилах, воздух чист и свеж, как поцелуй ребёнка...
Я — как человек, зевающий на бале, который не едет спать только потому, что нет его кареты... Но карета готова. Прощайте. И пусть я умру, и не останется на земле ни одного существа, которое поняло бы меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле. Одни скажут — он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? Всё живёшь из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно.
— Мне немного стыдно за то, что я столько лет подавлял себя...
— О чем ты говоришь?
— Я говорю про маму.
— Так дело в твоей маме?
— Я должен, Сол. Я должен ей признаться.
— О Боже! Не надо! Ты ничего не должен этому ирландскому Волан-де-Морту!
Не, серьёзно, из какого засекреченного пальца вы высосали эту галиматью? Пробирка с хакером выглядела бы куда убедительнее...
Гонококкам всё равно, какая власть на дворе.
На одном ленинградском заводе произошел такой случай. Старый рабочий написал директору письмо. Взял лист наждачной бумаги и на оборотной стороне вывел:
«Когда мне наконец предоставят отдельное жильё?»
Удивленный директор вызвал рабочего: «Что это за фокус с наждаком?»
Рабочий ответил: «Обыкновенный лист ты бы использовал в сортире. А так ещё подумаешь малость…»
И рабочему, представьте себе, дали комнату. А директор впоследствии не расставался с этим письмом. В Смольном его демонстрировал на партийной конференции…
— Я хочу искупаться. Можно?
— Давай.
— Отвернитесь, пожалуйста!
— Ну ладно, я не брезгливый.
— Вас на эротику потянуло?
— Да видел я тебя — нет там никакой эротики... Давай ныряй, скромница.
Тяжело без башки выпендриваться, а?
Некоторые критические статьи можно уподобить производству слонов из мух заказчика.