Никто из нас не знает, чему будет рад в тот или иной момент.
Нет изначального добра и изначального зла. Есть люди, их желания, мечты, цели и поступки. Все остальное – отражения этого.
Никто из нас не знает, чему будет рад в тот или иной момент.
Нет изначального добра и изначального зла. Есть люди, их желания, мечты, цели и поступки. Все остальное – отражения этого.
— ... Зло трудно забыть.
– Здесь я с тобой согласен... Добро люди забывают гораздо быстрее.
Обычно глупые поступки совершаются не от недостатка ума, а именно из страха и ненависти.
— Говорю тебе, с ним что-то не так. Он выглядит уж слишком задумчивым.
— Ты превзошел сам себя, подозревая человека в том, что он умеет думать.
Ткань платья под его ладонями послушно соскользнула, открывая тёплые гладкие плечи. Их кожа всё ещё хранила аромат пряных духов. А ладони, касающиеся его лица, пахли свежей травой. Время вновь замедлило ход, и мир перестал существовать. И снова, обнимая Флору, Кристоф почувствовал, что его судьба перестала принадлежать Смерти, которой была подчинена всегда. Яркая, нетерпеливая, страстная жизнь струилась из широко распахнутых глаз женщины, которую он до боли сжимал в объятьях. Казалось, она не видит его, не видит ничего вокруг, оглушённая и ослеплённая собственными чувствами. И вряд ли понимает, что шепчет ему...
— Кли-кли, что ты делаешь? — спросил я у гоблина, который свесил за борт ноги и полоскал их в воде.
— Чего делаю? Пытаюсь преодолеть свой страх перед водной стихией.
— Смотри, плюхнешься.
— Ты поймаешь, — беззаботно ухмыльнулся он.
Семь лет — это много, особенно если считать в месячных или в неделях, отмеченных унизительным применением противозачаточных средств, портящим всякую радость…