Всё-таки раньше секс был чем-то сакральным: «дать» не значило, конечно, полюбить, но как-то впустить в себя, соотнести с собой, что ли. Внутренний мир был не так оторван от внешнего. У сегодняшней же девушки он компактно помещается внутри, как один корпус подлодки в другом, и «дают» они чаще всего вот этим внешним корпусом, который очень мало влияет на самоощущение.
Так далеко в океане — дальше, чем и сказать нельзя,
На заре чего-то самого раннего меня разбудили твои глаза,
И теперь я маленький призрак — в мире, где больше никого нет,
И где вовсе нечего делать, как только идти за тобою вслед.
— Я бы хотел обсудить с тобой пару... небольших изменений в политике нашего клуба.
— Например?
— Я бы хотел, чтобы ты занималась с клиентами сексом за деньги.
— Что!? Это совершенно незаконно, Тодд.
— Да брось, ты же никому не скажешь. К тому же мне нужно как-то соперничать с ублюдками, которые открылись через дорогу.
— Ты про магазин «Apple»?
— Да, они разоряют нас!
В комнате Зои в мотеле было две кровати. Одну покрывали папки с документами и фотографии, распределённые на три группы, по жертвам. Сама Зои лежала на другой, уставившись в потолок, и надеялась, что рано или поздно у парочки в соседней комнате закончатся силы. В отзывах на сайтах люди обычно писали о чистоте в мотелях, качестве обслуживания или цене. Они никогда не упоминали о тонких стенах и ощущении, что пара в комнате 13 оргазмирует прямо в ухо человека в комнате 12.
В этом-то и ужас, что мы воспринимаем навязанную нам стилистику как средство самопознания. Но это не является самопознанием народа. Нам навязывают коллективность, Суворова, Сталина, березу, двуглавого орла, державность, радушие. Это все русские штампы. Часто в сети боты разные, они именно в такой риторике мыслят. «Не надо дразнить мишку, а то он возьмет балалайку да и начнет гвоздить со всей грозной величественной силой.» Это смешно и пошло. Это голимая русофобия представляет нам Россию таким набором дешевеньких штампиков. Как только по телевизору начнут показывать что-то другое, о русских начнут писать другое. Если говорить о русском характере, ему, на мой взгляд, свойственно только одно, такое удивительное преувеличение, одна черта: это гиперкомпенсация. Главное русское слово не «авось», а «зато». И поэтому название главных русских романов, которое содержит «и», «Отцы и дети», «Война и мир», «Преступление и наказание», «Государство и революция», «Чук и Гек». Это как правило не «и», а «Зато». Не «и», а «но». Преступление, но наказание, Отцы, но дети, Государство, но революция.
Зато мы делаем ракеты
и перекрываем Енисей.
А также в области балета
мы впереди планеты всей.
Понимаете, вот эта постоянная гиперкомпенсация — мы самые хорошие, но нам хуже всех. Нам хуже всех, но мы вам всем сейчас покажем.
Вот на этих двух силлогизмах, или даже если угодно на этих двух посылках, держится сегодня русское мышление.
— Из хаоса рождается танцующая звезда.
— Красиво сказал.
— Это не я сказал, а Ницше.
— Лучше бы ты Фрейда читал.
Секс — это искусство, что бы о нем ни говорили. Искусство такое же, как, например, живопись: у вас может быть сколь угодно длинная кисть и дорогие краски, но если вы не умеете пользоваться ни тем, ни другим, не наделены талантом и не желаете учиться, не прилагаете душу, не питаете энергией свою работу — грош всему этому добру цена. Из под такой кисти шедевров выходить не будет: только недописанные черновики и гротескные пародии на настоящие произведения искусства.
Если пациент не уверен, что может доверять тебе, тогда он не будет честен с тобой. Тогда его нет смысла лечить. То есть если он тебе не верит, то вы никогда не переспите с ним. А это должно быть целью любого психотерапевта.
Cлайд с цитатой