Дэвид Лазба

Если физическая сила решала бы хоть что-нибудь, мы бы сегодня не подчинялись всяким хлюпикам и старикашкам в костюмах. Чем больше и сильнее человек, тем лучше из него получится раб. Нужно отдавать предпочтение уму, а не телу.

0.00

Другие цитаты по теме

Порой кажется, будто развращенность стоит на краю, маразм достиг апогея, но нет. Он продолжает прогрессировать. Парни одеваются, как девчонки — всем нравится. Однополый секс — «непосредственность» — говорят многие. Осталось только начать ходить на четвереньках и кушать собственные испражнения. Я уверен, человечество и до этого доползет. Такие люди — самые жалкие жертвы общества. Оно играет свою мерзкую мелодию, а они пляшут под нее, как ослы.

Пишущие — хитрецы и лицемеры. Когда человек не разбирается в психологии, но имеет невыносимое желание писать хоть что-то — он берется за описание природы. Причем, делает это очень красочно и подолгу. Тому подтверждение многие прозаики и поэты. Они, бесспорно, талантливы. Любой, кто пишет — заслуживает хотя бы малейшего уважения, что бы там ни было. Но когда в произведениях встречается сплошная природа или описание всего подряд, даже всяких мало значимых вещей, событий, просто напросто не хватает терпения это читать. От одной мысли, что автор пытается с помощью описаний, как можно дольше, удержать читателя за своим произведением, вызывает тошноту и отторжение. Такие книги часто просто выбрасывают в ведро, с пометкой: «нудятина» — так им, впрочем, и надо.

Как люди спокойно сидят на лекциях, семинарах и мирятся со всем этим калом, который вкачивают им в голову? Я никогда не слушал преподавателя, всегда приходил на пары с книгой и читал ее весь день, а когда откладывал, все равно продолжал читать — свои мысли. Неужели не понятно, что групповое обучение — это билет в прозябание, оно придумано намеренно, чтобы лишить нас молодости.

Сегодня все чаще и чаще над нашими вкусами просто глумятся, а мы и не замечаем этого. Говорят: «красиво», значит — красиво, будем считать так. Говорят: «глубоко» — хорошо, будем смотреть подольше, выискивая что-то до тех пор покамест не найдем смысла хотя бы в маленькой точке в углу картины. Словом, мы постоянно устанавливаем новые драйвера у себя в голове. И самое ужасное, что их создатели — не мы сами, а какие-то негодяи.

Когда растения в контакте с природой, они прекрасны, но приходит время, и их срывают, бросают в магазины, ощупывают, обрезают и распродают — это донельзя вероломно по отношению ко всему земному естеству. Кто вообще положил начало этому варварству? Почему мы неумолимо рвемся разрушать все девственное и прекрасное?

Бывало и я, находясь в компании приятелей, хохотал, кривлялся, косил под дурачка, смешил всех, и люди принимали меня таким, каким я им себя подавал, даже порой тянулись ко мне. Настоящего меня они бы никогда не перенесли.

Всю жизнь люди видят во мне какую-то неуловимую дурость, а я, в свою очередь, вижу насквозь их: добрые мотивы и злые, без разницы. Но им об этом никогда не говорю. Просто вижу и все. Однако люди каким-то чудесным образом ощущают это, и тут же, выпуская защитные шипы, восклицают: «Ха! Он думает, что видит всех насквозь! Вот идиот!», а внутри верещат: «как?»

Я откладывал на потом все, кроме любви. Ее я жаждал — сейчас, сию секунду! Хватался за эти летающие веревки, но они ускользали, обжигая мне ладони.

Слишком рано разочаровался в жизни. Все предельно легко: то, чего не желаешь — получишь, и то, о чем мечтаешь — не увидишь. Ненужность. Она словно плед, который невозможно скинуть с себя. Любовь — неосязаема. Не ты первый, не ты последний. Я словно хожу по магазину с вещами, которые уже кто-то носил. Примеряю, затем снимаю и кладу на новое место. И я такой же. Наверное, я носок.

Я никого никогда не любил и, признаваясь кому-то в чувствах, просто бессознательно выдумывал это. Когда ты молод, говорить много и часто — легко, ты не задумываешься о последствиях. Но, вырастая, все чаще учишься молчать, понимая, что слишком часто лгал, льстил и давал обещания, заранее зная, что нарушишь их. А говорить правду порой еще хуже. Она заставляет людей нервничать, седеть и плакать.