Разве вы никогда не замечали, Хильда, что невозможное... всегда как будто манит и зовет нас?
Почти невозможно и невозможно — две очень разные вещи...
Разве вы никогда не замечали, Хильда, что невозможное... всегда как будто манит и зовет нас?
Почти невозможно и невозможно — две очень разные вещи...
Если б Россия имела другой бюджет,
Я бы пошел бы служить ей с мечом в руке.
Я бы провел восемнадцать бездумных лет
На стратегически значимом островке.
Выйдя на пенсию, я бы открыл кабак
В тысяче миль от гламурных столичных драм,
Я бы бесплатно поил отставных вояк
И каждый вечер там надирался сам.
Жил бы беспечно и радостно — хорошо!
Только грустил бы все чаще на склоне лет,
Что без раздумий в юристы бы я пошел,
Если б Россия имела другой бюджет.
— Говорят, это невозможно.
— Ну, не знаю. Люблю невозможное.
Если думаешь о чем-то, что это невозможно, то ты тем самым делаешь это невозможным.
— Я научилась слушаться голоса рассудка. Жизнь и суровая, горькая нужда выучили меня.
— А меня жизнь выучила не верить словам.
— Так жизнь выучила вас весьма разумной вещи.
Возьмись я перечислять всё, что считалось невозможным и стало реальностью, мы составляли бы список много ночей подряд.
Ну, раз удалось невероятное, примемся за невозможное.
Главная беда в том, что все люди в этой стране — рабы партий. Да, впрочем... пожалуй, на этот счёт и на свободном Западе не лучше. И там свирепствует сплочённое большинство, и либеральное общественное мнение, и вся эта чертовщина.
Ах, разве есть в мире что-нибудь невозможное?
— Невозможно.
— Невозможного нет, если все хорошо продумать.
— Возможно!