Нарисуй на стене моей то, чего нет;
Твое тело, как ночь, но глаза, как рассвет.
Ты — не выход, но, видимо, лучший ответ;
Ты уходишь, и я улыбаюсь...
Нарисуй на стене моей то, чего нет;
Твое тело, как ночь, но глаза, как рассвет.
Ты — не выход, но, видимо, лучший ответ;
Ты уходишь, и я улыбаюсь...
Пушка сдохла — всё, ***ец,
Больше нечем отбиваться.
Что ж, закурим, брат-боец,
Нам от смерти — не ***аться.
Жаль, подмога не пришла,
Подкрепление не прислали.
Что ж, обычные дела, -
Нас с тобою ***али...
Он слышал её имя — он ждал повторенья;
Он бросил в огонь всё, чего было не жаль.
Он смотрел на следы её, жаждал воды её,
Шел далеко в свете звёзды её;
В пальцах его снег превращался в сталь.
И он встал у реки, чтобы напиться молчанья;
Смыть с себя всё, и снова остаться живым.
Чтобы голос найти её, в сумрак войти её,
Странником стать в долгом пути её;
В пальцах его вода превращалась в дым.
И когда его день кончился молча и странно,
И кони его впервые остались легки,
То пламя свечей её, кольца ключей её,
Нежный, как ночь, мрамор плечей её,
Молча легли в камень его руки.
У вас есть гиппопотам,
А мы в чулане
С дырой в кармане,
Но здесь забавно,
Здесь так забавно...
Мальчик Евграф шел по жизни, как законченный граф,
Он прятал женщин в несгораемый шкаф,
Но вел себя как джентльмен,
И всегда платил штраф.
Он носил фрак, поил шампанским всех бездомных собак,
Но если дело доходило до драк,
Он возвышался над столом, как чистый лом.
Он был сторонником гуманных идей.
Он жил, не зная, что в мире
Есть столько ужасно одетых людей.
Как бы я не психовал, как бы меня не бесило,
Но есть то, что решает лишь грубая сила.
Держись сильней за якорь —
Якорь не подведет,
А ежели поймешь, что сансара — нирвана,
То всяка печаль пройдет!