— Ты, Зоя, христианка?
Отрицательно мотнув головой, она сказала:
— Когда желудок почти всегда пуст, ты в первую очередь беспокоишься о том, чем бы его набить. Забивать же голову мыслями о Боге — непозволительная роскошь. Подобное развлечение только для сытых.
Перед лицом близкой смерти человек часто перестает думать о мелочах и возвращается к главному в своей жизни.
Человек, который верит в Бога, не боится смерти. Так как смерть для нас, верующих христиан, это ворота к встрече с нашим Творцом. Когда есть вера, исчезает страх. Идите вместе вперёд и победите.
Он промолчал, подумав о том, что если что‑то и делает, то вопреки воле богов, а не потому, что они так пожелали.
И рай, и ад — не пространственные категории, это категории отношения. Цель христианина не в том, чтобы попасть на небеса, как бы добравшись в какую-то точку, А в том, чтобы возрастать в Боге, углублять общение с Ним, стяжать Святого Духа. Так что рай может начаться в этой жизни и продолжиться в вечности.
И Церковь видит свою миссию вовсе не в том, чтобы «отправлять» людей в рай или ад, Церковь — это своего рода приют, лазарет, помогающий грешникам излечиться и подготовиться к тому, что ждет каждого из нас, то есть к личной встрече с Богом. А дальнейшее решается уже в зависимости от того, как человек среагирует на Его присутствие.
Богу, который любит, не делает чести заставлять любить Себя: он скорее предпочёл бы быть ненавистным.
— Поверьте мне, полковник, я не атеист. Но мысль о том, что Бог есть, тревожит меня ровно в той же степени, что мысль о том, что Бога нет. И посему я предпочитаю об этом вовсе не задумываться.
Христопоклонники, вот вам вопрос наш
Пусть на него ответит, тот кто сможет:
Если господь погиб от рук злодеев
Что за господь такой скажите все же?
И разве Он доволен их поступком?
Коль так, тогда они блаженны тоже?
А если он разгневан их деянием,
Тогда они сильней Его, похоже?
И значит мир без Господа остался,
Того, кто отвечать и слышать может?
И значит семь небес осиротели,
Когда в сыру землю он был положен?
Осталася Вселенная без Бога
И управителя – прибит ведь он же?
Как ангелы могли его оставить
Без помощи, увидев слезы божьи?
Как выдержали деревяшки бога,
Когда затылком был к доске приложен?
И как к нему приблизиться железо,
И как его пробить и ранить может?
И как могли враги его руками
Ударить, прикоснувшись к его коже?
И сам Христос – себя ли оживил он?
Иль воскресил его другой бог все же?
Как может быть: земля покрыла бога
И даже чрево было ему ложем?
Пробыл он девять месяцев во чреве
Во мраке кровь его питала тоже
Через отверстие младенец вышел
Сосок груди ему был в рот положен
Он ел и пил, и как другие люди
Нужду справлял – и это бог твой тоже?
Бог выше измышлений христианских
Христианин за это будет спрошен!
Крестопоклонники, и что вам делать:
Орудье смерти чтить или клясть может?
Не будет ли разумно сжечь вам
Орудье смерти или уничтожить?
Коль бог на нем насильно был распятый
И был руками он к кресту пригвозжен?
Тогда сей крест пусть будет вечно проклят
Топчи его, а целовать его не гоже!
Его ты чтишь, а бог на нем унижен
Не друг ты значит, а ненавистник божий
А если поклоняешься кресту ты,
За то, что нес он тело бога все же
Так крест его давно уже утерян
Откуда знаешь, на что он был похожий?
Так как от чего тебе не кланяться могилам
Ведь твой господь в могилу был положен?
О раб Христа опомнись поскорее!
Было начало и конец был тоже...
Cлайд с цитатой