— Я совершил столько ошибок, что и не сосчитать. Одно это меня и днем и ночью поедом ест.
— И как же ты справляешься?
— Виски. Отрицание. Стараюсь поступать правильно, чего бы это ни стоило.
— Я совершил столько ошибок, что и не сосчитать. Одно это меня и днем и ночью поедом ест.
— И как же ты справляешься?
— Виски. Отрицание. Стараюсь поступать правильно, чего бы это ни стоило.
— Что я наделала?
— Ну... ты не убила меня, хотя могла. Я бы назвал это прогрессом.
— Я бы назвал это чудом.
— Ой, только бы не встал.
— Что?!
— Говорю, проход совсем узким стал...
(— Осторожно, не задень трубу.
— Что?!
— Трубы здесь везде говорю.)
— Дин, я твой брат, я хочу знать, что ты в порядке.
— Да, я в порядке, в порядке! Тому, кто ещё раз спросит, в порядке ли я, я дам в глаз, ясно? Мучайся сам, а меня оставь в покое!
— О чём ты?
— Да о том, что у тебя теперь через каждое слово отец! Как бы отец хотел, чтобы я поступил! Сэм, вы всю жизнь были как кошка с собакой. Господи, да ты поцапался с ним даже при последней встрече! Но после его смерти решил всё наверстать, да? Прости, но не выйдет. Слишком поздно, Сэм.
— Зачем ты говоришь мне это?
— Затем, чтобы ты был честен с самим собой! Я привыкаю жить без него! А ты?
— Дин, мы не знаем, откуда взялись эти деньги...
— Да, но зато точно знаем, куда они пойдут!
— Да, еще жена Дейла подала на нас в суд.
— Правда? Почему?
— Она зла, горюет, и мы в Америке!