Я твердо верю, что страхи мы должны побеждать.
Ночь, как слеза, вытекла из огромного глаза
И на крыши сползла по ресницам.
Встала печаль, как Лазарь,
И побежала на улицы рыдать и виниться.
Кидалась на шеи — и все шарахались
И кричали: безумная!
И в барабанные перепонки вопами страха
Били, как в звенящие бубны.
Я пришел пожаловаться, но ты доказала, что виноват, оказывается, я сам. Я чувствую, что ты боишься того, что за этим последует. Тебя страшит мой следующий шаг. Что же, мне это нравится. Бойся меня всегда. В следующий раз, тебе не понадобится кинжал, что бы защитить себя. Потому что пока ты со мной, тебе нечего бояться. Я здесь, что бы защитить тебя от любой опасности, но... никто не сможет защитить тебя от меня. Никто.
— Тот страх, о котором мы говорили... Чтобы подавить его — нужен опыт. Ведь ты заранее почувствовал, кто я, какое мое хобби?..
— Да.
— Значит, тогда ты пострадал отнюдь не по неведению, а из-за отсутствия привычки доверять инстинкту?
— Пожалуй, так.
— Но теперь ты умнее.
Разрушительница сеяла страх, но тот, кто был рождён, чтобы умереть в бою, смерти не боялся.
Быть старым не страшно. Ждать близкого конца не страшно. Страшно уходить непонятым. Такое впечатление, будто прожил жизнь зря. Я прошу тех, кто будет читать это, отнестись к моему научному архиву внимательно и непредвзято. Прошу не считать меня старым выжившим из ума чудаком. Чудакам не доверяют руководство такими проектами, как «Радуга». Я очень надеюсь (и почти верю в то), что в будущем я буду оценен по достоинству. Дело не столько в оценке (зачем покойнику слава?), сколько в том, чтобы мои изобретения не пропали бы зря, чтобы они принесли людям пользу. Это единственное, чего я хочу.
— У Вас постоянно низкие оценки. Для этого есть серьезные причины?
— Страх. В детстве я был сильным учеником. Но родители надеялись, что я выведу нас из нищеты, и я начал бояться. А эта сумасшедшая гонка здесь — если ты не первый, то уже никому не нужен... Я стал бояться еще больше. Страх — худшая вещь для учебы. Я накупил амулетов, стал молиться... Не просто молиться, а просить Бога — дай то, дай это. Получив 16 переломов, я смог два месяца размышлять. И я понял. Сэр, я не стал Господа просить дать мне эту работу. Просто помолился и поблагодарил его за подаренную жизнь. И даже, если... Если сегодня вы откажете мне, я не стану сожалеть, потому что я верю, что когда-нибудь совершу что-то достойное.
— У него великая воля к жизни, правда?
— Вы это так определяете? Я бы сказал — великий страх смерти.
— А разве есть разница?
— О да, конечно. Ведь страх не придаёт ему сил. Он его истощает.
Он очень умен, но угрозы на то и угрозы, что сильнее всего пугают умных, а не глупых людей. Глупец подумает: «он хочет ударить меня камнем — но я буду настороже». Умный же придумает так много всего, что запугает сам себя.
Cлайд с цитатой