Завтра — это поцелуй в шею. Капля дождичка на лбу. Завтра — это поехавший чулок и упавшая с плеча бретелька. Завтра — день вечного Великого поста. Завтра ночь пройдет в тишине.
Постоянно раздражать окружающих – мерзко. Но разочаровывать их постоянно и прилежно – это завидный жребий. Разочарование – акт любви: оно делает тебя преданным.
Вечеринка, которая начинается с давки у дверей, притом что внутри нет ни души, это – правильная вечеринка.
В конце концов, для того чтобы править, достаточно уметь слушать, производить впечатление культурного человека и уметь заводить публику.
Вообразите, что было бы, если бы библиотекари стали сами писать книги, а хранители музеев – рисовать.
Всё лишено смысла, кроме разве что бледного плеча, на которое можно положить голову и закрыть глаза, грызя орехи кешью, и лучше всего – в ванне, наполненной горячей водой.
— Анна, запомни главное: самые скучные минуты в жизни любого мужчины — между эякуляцией и следующей эрекцией.
Теорема Трёх Зачем проста — в ответе на третий подряд вопрос, начинающийся с «зачем?», каждый подвергшийся тестированию, в том или ином виде, вспоминает о смерти.
Каждый борется за себя, как может. Некоторые пытаются вести беседы, несмотря на шум. Им приходится часто повторять слова и постоянно напрягать притупившийся слух. Но на дискотеке кричать бесполезно. Чаще всего дело кончается тем, что собеседники невпопад обмениваются номерами телефонов, нацарапанными на тыльной стороне ладони, и откладывают беседу до лучших времен. Другие танцуют, держа в руках стаканы и вперив в них взгляд. Время от времени они сильно рискуют, поднося их к губам: при этом любое неловкое движение локтя соседа ведет к тому, что они обливают себя. Поскольку на дорожке невозможно ни пить, ни разговаривать, созерцание собственных ботинок представляется Марку вполне этически допустимым занятием. Не стоит думать, что вся абсурдность ситуации ускользнула от него. Напротив, никогда он столь ясно не осознавал свою принадлежность к классу юных идиотов из хороших семей, как в этом одиночестве посреди толпы охваченных энтузиазмом безумцев, на этом беломраморном полу, воображая себя бунтарём, при том, что принадлежит он к весьма привилегированной касте, в то время как миллионы людей спят на улице при температуре ниже 15С, подложив под себя лист гофрированного картона. Он всё это знает и именно поэтому уставился в пол.
Груз робости и социальных условностей спадает с их плеч по мере того, как они напиваются... Внезапно им становится очень легко высказываться по любому поводу, а в особенности по поводу вещей сложных, болезненных, личных, о чем не расскажешь даже самым близким людям: в этом состоянии слова срываются с языка сами собой, а затем чувствуешь огромное облегчение. Назавтра они будут краснеть от одного только воспоминания о сказанном. Они будут жалеть о своей откровенности, кусать пальцы от стыда. Но — слишком поздно: незнакомым людям уже известно о них все, и остается только слабая надежда на то, что при следующей встрече они сделают вид, что не узнали их...
... Во Франции – та же хреновина с писателями: их примерно столько же, сколько читателей.
Cлайд с цитатой