Он почувствовал, как приятно, когда есть с кем поговорить, кроме самого себя и моря.
8.00
Хотел бы я купить себе немножко счастья, если его где-нибудь продают.
Эрнест Хемингуэй. Старик и море
Другие цитаты по теме
Cлайд с цитатой– Что у тебя на ужин? – спросил мальчик.
– Миска желтого риса с рыбой. Хочешь?
– Нет, я поем дома. Развести тебе огонь?
– Не надо. Я сам разведу попозже. А может, буду есть рис так, холодный.
– Можно взять сеть?
– Конечно.
Никакой сети давно не было – мальчик помнил, когда они ее продали. Однако оба каждый день делали вид, будто сеть у старика есть. Не было и миски с желтым рисом и рыбой, и это мальчик знал тоже.
– Восемьдесят пять – счастливое число, – сказал старик. – А ну как я завтра поймаю рыбу в тысячу фунтов?
Не нужно думать, старик, — сказал он вслух. — Плыви по ветру и встречай беду, когда она придет.
Как хорошо, что нам не приходится убивать звезды!
Представь себе: человек что ни день пытается убить луну! А луна от него убегает. Ну, а если человеку пришлось бы каждый день охотиться за солнцем? Нет, что ни говори, нам еще повезло, — подумал он.
Большинство людей бессердечно относятся к черепахам, ведь черепашье сердце бьётся ещё долго после того, как животное убьют и разрежут на куски. «Но ведь и у меня, — подумал старик, — такое же сердце, а мои ноги и руки так похожи на их лапы».
— Кто тебе все это дал?
— Мартин, хозяин ресторана.
— Надо его поблагодарить.
— Я его поблагодарил, — сказал мальчик, — уж ты не беспокойся.
— Дам ему самую мясистую часть большой рыбы, — сказал старик. — Ведь он помогает нам не первый раз?
— Нет, не первый.
— Тогда одной мясистой части будет мало. Он нам сделал много добра.
Рыбы, слава богу, не так умны, как люди, которые их убивают; хотя в них гораздо больше и ловкости и благородства.
Если кого-нибудь любишь, его не грешно убить. А может быть, наоборот, ещё более грешно?
Он вспомнил, как однажды поймал на крючок самку марлина. Самец всегда подпускает самку к пище первую, и, попавшись на крючок, самка со страха вступила в яростную, отчаянную борьбу, которая быстро ее изнурила, а самец, ни на шаг не отставая от нее, плавал и кружил вместе с ней по поверхности моря. Он плыл так близко, что старик боялся, как бы он не перерезал лесу хвостом, острым, как серп, и почти такой же формы. Когда старик зацепил самку багром и стукнул ее дубинкой, придерживая острую, как рапира, пасть с шершавыми краями, когда он бил ее дубинкой по черепу до тех пор, пока цвет ее не стал похож на цвет амальгамы, которой покрывают оборотную сторону зеркала, и когда потом он с помощью мальчика втаскивал ее в лодку, самец оставался рядом. Потом, когда старик стал сматывать лесу и готовить гарпун, самец высоко подпрыгнул в воздух возле лодки, чтобы поглядеть, что стало с его подругой, а затем ушел глубоко в воду, раскинув светло-сиреневые крылья грудных плавников, и широкие сиреневые полосы у него на спине были ясно видны. Старик не мог забыть, какой он был красивый. И он не покинул свою подругу до конца.