Если бы я захотела покончить с собой, я бы хотела упасть. Просто закрыть глаза и представить, что я лечу.
Самый простой выход — и самый идиотский. Особенно если там и в самом деле ничего нет. Ведь в действительности человек пытается избавиться от проблем, которые он не в силах решить, а не от жизни. Надеется, что шагнёт за край — и обретёт свободу от всех и вся, выказав великое мужество.
Но это трусость.
А может… Не стоит больше карабкаться? Царапаться за эту жизнь? Чего она стоит? За мою жизнь я бы не дала и цента. Если бы существовал такой рынок, где можно было бы продать свою жизнь, я бы так и осталась на прилавке не востребованной. Если бы дьявол был бы на самом деле, он бы не купил мою душу. Нет. Таких, как я, даже в ад, наверное, не возьмут.
— Нельзя!
— И почему же?
— Потому что!
— Луи, посмотри мне в глаза и назови хоть одну достойную причину...
— Нет!
— Вот видишь, их нет!
— Нет! Я не буду тебе подыгрывать!
— О чём ты?
— Я... Пошёл ты, дружок! У меня есть причины жить и я много трудился, чтобы их осознать! Просто так я их тебе не отдам! Если они тебе нужны — попей воды и ложись спать, а утром проснись и попытай счастья, как все остальные!
— Жестокость из милосердия! Я понял.
— Да никакого милосердия! Только жестокость! Без пофигизма, Эдди! Хочешь умереть, потому что у тебя плохая жизнь? Не твоя жизнь — это жизнь вообще! Жизнь больше тебя, если ты можешь это представить! Ты не владеешь ей! Ты принимаешь в ней участие и наблюдаешь за ней!
— Если бы эти летчики ее знали хоть чуть-чуть, — сказал как-то раз Нелсон, — они бы даже в лифте с ней не поехали. Когда самолет взлетает, она каждый раз молится, чтоб он разбился. У нее вместо совести тяга к смерти, она родилась самоубийцей, чудо, что она вообще дожила до встречи со мной.
Моя жизнь — сплошной кошмар. Я бы покончил с собой, но, похоже, попаду в ад, а это уже слишком.
Надеюсь, до того как я умру, у меня будет спортивная машина, семья, дом. Моя мама умерла старухой, которая никогда не открывала верха. Один день с поднятым верхом лучше, чем всю жизнь в ящике.
Моя мама умерла в сорок. Но она умерла задолго до этого. Она только делала вид, что живет. Она всю дорогу торчала под коксом. Каждый день была копом или дилером, которым она была должна. Она постоянно спрашивала, слышу ли я звуки. И она вздрагивала, если я дотрагивалась до неё. Даже для того, чтобы обнять.
В начале и в конце жизни люди тянутся прильнуть — к материнской груди — к милосердной обители. Где можно приникнуть, прилечь, когда ты никому уже не нужен, и пустить себе пулю в висок.
Гляжу в зеркало, вспоминаю сколько времени в жизни потратила, занимаясь своей внешностью, а счастья мне это все равно не принесло. Шикарные длинные волосы отрастила и тысячи истратила на средства для ухода.
Чтобы потом взять и обрезать.
Жизнь.
Cлайд с цитатой