Маленькое тело, обусловленное духом и воодушевленное неугасимой верой в свою миссию, может изменять ход истории.
Вер много, а дух один. И в тебе, и во мне, и в нём. Значит, верь всяк своему духу, и вот будут все соединены. Будь всяк сам себе, и все будут заедино.
Россия искони не имела ничего общего с Европой западной; первые свои познания, художества и науки получила она вместе с верою православною от Цареграда… Правда Петр Первый много ввел к нам немецкого; но неужели, перенимая полезное, должны мы во всем обезьянить и утратить все родовые свойства и обычаи? По счастию, это невозможно, и одна вера своя предостережет нас от ничтожности.
А если очень постараться и надеть на подданных розовые очки, то, конечно же, подданные станут верить каждому слову своего повелителя. Такое ведь уже не раз случалось.
Завтра её выкинут с работы, хорошо ещё, если спасибо скажут. А она спокойна. Это даже не воспитание чувств. Это принятие будущего с верой в свои силы. Откуда эта вера? Она не бежит от реальности, она ею… неужели управляет? Сохраняет себя в неприкосновенности, невзирая ни на какую реальность. Как было бы интересно заглянуть в её мир. Любопытно, это от веры в себя она излучает столько тепла? Мэтью удивился этому внезапному извиву своей мысли. При чём здесь её тепло? Он изучает необычного человека, что вдвойне интересно, потому что сначала человек показался не только заурядным, но и не слишком-то симпатичным, обычная русская баба. Но когда прошел её шок, проявились душа, а теперь – что особенно приятно – и дух. Обнаружить в человеке дух — это всегда в радость, есть, что изучать. Но сам процесс-то изучения привычен, его путь проходит по давно знакомым вехам. При чем вдруг тепло? Откуда эта развилка? Это чувственное понятие, к познанию не относящееся.
История имеет такое же отношение к истине, что и теология к вере, а именно — никакого.
... вера есть способность духа. Она все равно что талант: с нею надо родиться. Насколько я могу судить по себе, по тем людям, которых видал на своем веку, по всему тому, что творилось вокруг, эта способность присуща русским людям в высочайшей степени. Русская жизнь представляет из себя непрерывный ряд верований и увлечений, а неверия или отрицания она ещё, ежели желаете знать, и не нюхала. Если русский человек не верит в бога, то это значит, что он верует во что-нибудь другое.
А херово мне потому, что Господь такое на мой счёт промыслил. Господь... Он нам всем как бы назначил встречу. но не в клубе «Отсос», а в духе и истине. И если мы приходим, он нас ждёт. Вот это и есть его план. Просто в этом плане мы не шестерёнки, а равноправные участники. Можем прийти, а можем не прийти. И когда мы не приходим, нам херово. Потому что мы чувствуем — заблудились. Знаем, что не там душа бродит, где Господь её ждёт. Я, кесарь, заблудший человек. И херово мне не по божьему плану, а по грехам моим великим.
Более двух тысяч лет тому назад римский оратор, беллетрист, мыслитель, стоик, политик-манипулятор и (почти всегда) благородный джентльмен Марк Туллий Цицерон в трактате «О природе богов» поведал такую историю. Греческому философу Диагору, прозванному Безбожником, показали изображения людей, которые молились богам и спаслись при кораблекрушении. Подразумевалось, что молитва спасает от гибели. Диагор спросил: «А где же изображения тех, кто молился, но все-таки утонул?»
Cлайд с цитатой