— Здесь ли Емеля-дурак живёт?
— Здесь. А тебе на что?
— Одевайся, дурак, обувайся, дурак, поедешь, дурак, к царю, дурак!
— Здесь ли Емеля-дурак живёт?
— Здесь. А тебе на что?
— Одевайся, дурак, обувайся, дурак, поедешь, дурак, к царю, дурак!
— Если говорить откровенно, тебе не найти этого парня. Он сам найдёт тебя. Это всё русская мафия, чёрт её дери! Максимум, что я могу сделать, это вывести тебя на его конкурента.
— И кто же этот конкурент?
— Бывший сотрудник КГБ. Хромой на правую ногу, Жуковский.
— Валентин Дмитриевич Жуковский?
— Да. Ты его знаешь?
— Это из-за меня он хромает.
Лежите, не двигайтесь — вы же мертвы. Но, если вы не возражаете, на кладбище я вас не повезу.
Национальная идея, она не в том — «Кто в цари крайний?», и вовсе не в светлом и незабвенном образе Вовки из Тридевятого царства: «Печка, покорми меня!». Национальная идея, она, знаете, как говаривали в старину, она в глазах друзей, она в сердцах близких.
Кабы при моей работе бабы не нужны были, я бы с ними слова не сказал. Языком метут, как метлой машут. Заразы.
— Андрей, что это?
— Дневник.
— Чей?
— Кати Пушкаревой.
— Прекрасно, какие там оценки?
Иногда она звонила мне и спрашивала, где ее кофе, ее обед, где ее особая паста для чувствительной эмали зубов, – было приятно узнать, что хотя бы ее зубы обладают чувствительностью, – когда я даже еще не вышла из здания.
Мамочке расскажешь – «Мальчик – космонавт»,
Папочка воскликнет – «Я всегда был прав».
Я знал, что моя доча не зря танцует диско днём и ночью».
Что-то я не вижу искорки в глазах,
Чувствую кондуктор нажал на тормоза,
Эй, любовь – страданье, ну подари хоть танец на прощанье.
Немного денса, потанцуй, девочка, со мной,
Немного денса и иди, милая, домой.
Немного денса, ну потанцуй, девочка, со мной,
Немного денса и иди, милая, домой.