Спросите у тех, кто всерьёз занимается триатлоном, есть ли предел человеческих возможностей. Он — здесь, в голове. Всё то, что находится у вас между ушами, должно быть хорошо тренированным. А мышцы здесь ни при чем. Их можно заставить сделать всё, что угодно.
Таков закон природы. Все живое умирает, но осознает свою смертность только человек. Мы каким-то образом умудряемся хранить это знание у себя в голове словно в сейфе, но в него стараемся не заглядывать. То есть мы понимаем, что рано или поздно умрём, в то же время не верим. Но в случаях катастроф с большим количеством жертв, когда тонут паромы или разбиваются самолеты, жизнь ставит нас лицом к лицу с этой правдой, которую нам так трудно принять. Мы осознаём, что когда-нибудь тоже умрём, а вместе с нами умрут наши надежды и мечты. И это может произойти в любой момент.
В следующий раз нечто подобное случилось с ним после затянувшейся на целую неделю вечеринки, проходившей в доме одного из более удачливых коллег. Щурясь от лучей восходящего солнца, он прикрыл глаза рукой, словно козырьком. На него снова беспощадно обрушилось ощущение полного жизненного фиаско.
— Надеюсь, мне не надо объяснять вам, как это будет выглядеть, — говорит наконец Гэс.
— С каких пор «как это будет выглядеть» стало важнее того, чем «это» является на самом деле? — интересуется Скотт.
Большинство людей уверено, что всевозможные технические устройства изобретены для обеспечения комфорта и удовлетворения их потребностей. Но что, если всё наоборот? Правильно ли будет сказать, что телевидение существует для того, чтобы люди его смотрели? Или на самом деле человечество существует для того, чтобы сидеть перед телевизором?
Всегда есть какая-то мистика в том, что два разных человека в определенный момент оказываются в одном месте.
Ведь вся наша жизнь, то, что мы делаем и что происходит с нами, — это трение, верно? — произнес он. — Каждый день мы идем вперед и пробиваем себе дорогу… Работа, жена, уличное движение, счета, всё это… Так вот, всякие житейские трудности — это трение. Оно нас тормозит. Как только человек утром встает с кровати, на него начинают давить всевозможные проблемы, — продолжил он. — Деньги облегчают его положение. Они вроде смазки, которая ослабляет трение.
Скотту исполнилось тридцать пять. Однажды на вечеринке, посвященной первой индивидуальной выставке художника, который был на пять лет моложе его, Скотт вдруг осознал, что он так и не стал заметной фигурой в живописи. И, наверное, уже не сможет. Успех обошел его стороной. Скотт понял, что оказался посредственным, заурядным мастером и останется таким навсегда. Не исключено, что он был обречён на подобный исход с самого начала. Скотт тогда попытался представить, что могли бы написать о нём в некрологе по случаю его смерти. «Скотт Бэрроуз, талантливый гуляка-художник, который так и не смог оправдать возлагавшихся на него ожиданий и в итоге превратился из жизнелюба в мрачного затворника». Впрочем, он тут же одернул самого себя. К чему заниматься самообманом? Ясно, что по поводу его смерти никакого некролога не будет. Его кончина ни для кого не станет событием — её просто не заметят.
Знаете, когда у вас появляются дети, вы думаете: «Раз я ваш отец, значит, вы должны быть похожими на меня». Но это не так. Вы просто проводите часть жизни рядом с ними и, возможно, учите их разбираться в каких-то вещах. Вот и всё.
Когда вы молоды, то надеетесь, что ваша жизнь сложится хорошо — по крайней мере, допускаете такую вероятность. Вам кажется, что можете управлять происходящими событиями. Вы считаете, что важно найти свой путь, хотя иногда на самом верху оказываются люди, которые добились успеха благодаря счастливому стечению обстоятельств. Им просто везёт.
Ночью он не пришел домой ночевать, и Элеонора, лежа в кровати, почувствовала, как в её костях снова зашевелились мелкие жучки одиночества, вызывая невыносимый зуд. Долгое время казалось, что союз Элеоноры и Дуга станет таким же, как большинство подобных браков — так и не зацветшим домашним растением, засохшим и погибшим из-за нехватки денег и краха радужных иллюзий.
Cлайд с цитатой