Скотту исполнилось тридцать пять. Однажды на вечеринке, посвященной первой индивидуальной выставке художника, который был на пять лет моложе его, Скотт вдруг осознал, что он так и не стал заметной фигурой в живописи. И, наверное, уже не сможет. Успех обошел его стороной. Скотт понял, что оказался посредственным, заурядным мастером и останется таким навсегда. Не исключено, что он был обречён на подобный исход с самого начала. Скотт тогда попытался представить, что могли бы написать о нём в некрологе по случаю его смерти. «Скотт Бэрроуз, талантливый гуляка-художник, который так и не смог оправдать возлагавшихся на него ожиданий и в итоге превратился из жизнелюба в мрачного затворника». Впрочем, он тут же одернул самого себя. К чему заниматься самообманом? Ясно, что по поводу его смерти никакого некролога не будет. Его кончина ни для кого не станет событием — её просто не заметят.
Скотт Бэрроуз
Cлайд с цитатой— Надеюсь, мне не надо объяснять вам, как это будет выглядеть, — говорит наконец Гэс.
— С каких пор «как это будет выглядеть» стало важнее того, чем «это» является на самом деле? — интересуется Скотт.
В следующий раз нечто подобное случилось с ним после затянувшейся на целую неделю вечеринки, проходившей в доме одного из более удачливых коллег. Щурясь от лучей восходящего солнца, он прикрыл глаза рукой, словно козырьком. На него снова беспощадно обрушилось ощущение полного жизненного фиаско.
Таков закон природы. Все живое умирает, но осознает свою смертность только человек. Мы каким-то образом умудряемся хранить это знание у себя в голове словно в сейфе, но в него стараемся не заглядывать. То есть мы понимаем, что рано или поздно умрём, в то же время не верим. Но в случаях катастроф с большим количеством жертв, когда тонут паромы или разбиваются самолеты, жизнь ставит нас лицом к лицу с этой правдой, которую нам так трудно принять. Мы осознаём, что когда-нибудь тоже умрём, а вместе с нами умрут наши надежды и мечты. И это может произойти в любой момент.