В аду нет столько ярости, сколько у отвергнутой женщины.
— Она меня с ума сводила.
— Женщины это умеют, и это совсем не значит, что их можно бить.
В аду нет столько ярости, сколько у отвергнутой женщины.
— Она меня с ума сводила.
— Женщины это умеют, и это совсем не значит, что их можно бить.
— Не спросишь о подозрительных отпечатках лап? Детектив бы спросила.
— Это следы лап Корнелии, мастифа жертвы. Где она — неизвестно.
— Понятно. Собака-убийца. Настоящие убийства тебе не доверяют, Дэниел?
— Банка ругательств.
— Ах, да, Трикси...
— Ты даёшь ребёнку деньги за каждое ругательство? О, браво, детектив.
— Нет, нет, нет. Она платит за каждое плохое слово.
— Тогда я впечатлён ещё больше.
— Правда? Спасибо, Люцифер.
— Я впечатлён тем, что ты вымогаешь деньги у отпрыска. Какая возмутительная идея!
— Горишь желанием вернуться к новому другу?
— Что? Перестань. Дьявол дружит со священником? Абсурд.
— Это до абсурда очаровательно.
— Попадись он нам, о копах уже может не волноваться.
— И вы будете сидеть и ждать момента отомстить? Какой-то вы ленивый.
— Он в тебя стрелял… Почему ты такой живой?
— Я вижу, концепция бессмертия тебе пока плохо дается.
Думаю, это тот момент, когда меня бросила мать. Было бы справедливо отвернуться от неё, так что я бросил её в ответ. У неё даже не было шанса защититься. Да и как вообще она смогла бы оправдать свои действия? Что бы она сказала?
— Денни, прекрати пялиться, не видишь женщина обручена? Это не вежливо.
— Да. И очень хорошо это вижу.