... он врал в тех случаях, когда маленькая ложь могла предотвратить крупный конфликт.
... уж если представилась возможность простить и что-то исправить, сделать что-то хорошее, то никак нельзя упускать такой случай.
... он врал в тех случаях, когда маленькая ложь могла предотвратить крупный конфликт.
... уж если представилась возможность простить и что-то исправить, сделать что-то хорошее, то никак нельзя упускать такой случай.
Терпеть не могу, когда кто-то другой решает за меня, хорошо ли я себя чувствую и что мне вообще нужно.
Вы же знаете, с какой злой придирчивостью сами женщины иногда на себя смотрят.
— Сколько же времени ты тогда напрасно ждала?
— Не помню я, сколько дней или недель. Вечность ждала — это я отлично помню, целую вечность.
Когда родители умерли — отец, потом и мать, — я подумал: ну вот, теперь ты свободен, можешь заниматься, чем хочешь. Но родители никуда не делись из моих мыслей и по-прежнему дают мне наставления.
Знаешь, ходил я полгода назад на встречу одноклассников, и что же? Кто в школе был порядочным и симпатичным человеком, тот таким и остался, а кто был паршивцем — остался паршивцем. Наверное, другие, глядя на меня, тоже что-то такое подумали. Но меня это тогда поразило. Ведь как странно: работаешь над собой и думаешь, ты изменяешься. А другие глянут и тот час увидят, что ты все тот же самый, каким был всегда.
... серьёзные, действительно важные жизненные решения не бывают правильными или неправильными, просто начинается другая жизнь.
Вот это и есть конец любви... Чувствуешь себя с другим человеком такой одинокой, как будто и не с ним ты, а совсем, совсем одна.
Вы же знаете, с какой злой придирчивостью сами женщины иногда на себя смотрят.
Слушать, как на тебя кричат, уже унизительно, а терпеть, чтобы на тебя орали на глазах у людей, унизительно вдвойне.