Умереть смеясь — вот, наверное, самая великолепная изо всех великолепных смертей.
Большинство треков со смехом на телевидении было записано в начале пятидесятых. То есть, почти все люди, смех которых ты слышишь, сейчас мертвы.
Умереть смеясь — вот, наверное, самая великолепная изо всех великолепных смертей.
Большинство треков со смехом на телевидении было записано в начале пятидесятых. То есть, почти все люди, смех которых ты слышишь, сейчас мертвы.
Нечего плакать нам о смерти
Сядем пить пиво в первых рядах
Рядом с богами – рядом с бессмертьем
Мы умираем, смерти смеясь!
Боже мой, смейся. Я смех пригублю.
Горестный смех твой — единственный яд мой. Плач, Боже мой. Я другую люблю.
Вечно, до смерти, всю смерть безвозвратно.
Я смахиваю бокал со стола и несусь прочь, прочь – куда? – к людям, к людям, к свету, к свету, – только прочь отсюда; затравленный ноябрьским ужасом, этой туманной могилой безысходности, несусь туда, где свет, шум, люди, где громко звучит музыка и раздается смех, и я пью и пью, пока хмель своими мягкими топориками не сваливает меня с ног…
Ты победил, и я покоряюсь. Однако отныне ты тоже мертв — ты погиб для мира, для небес, для надежды! Мною ты был жив, а убив меня, — взгляни на этот облик, ведь это ты, — ты бесповоротно погубил самого себя!
(Ты покорил, а я подчинился, отныне твоя память так же мертва, как мертв мир, небо и надежда, во мне отныне твои поступки. И моя смерть и ее лик который принадлежит тебе полностью, ты же и убил себя сам.)
Нужно смеяться прежде, чем станешь счастливым, из опасения умереть, так и не рассмеявшись.
Нужно смеяться прежде, чем станешь счастливым, из опасения умереть, так и не рассмеявшись.
Это день из дней. День всех дней для жизни или смерти. Прекрасный день для сынов земли и жизни, а еще более прекрасный для дочерей неба и смерти!