Ну вот и всё, остались мы -
Я и Андрюха с Костромы,
В живых на нашем блокпосту cреди акаций.
Есть пулемёт, есть автомат,
Есть мой подствольник без гранат,
И где-то далеко комбат хрипит у рации
Нам батя в рацию кричит:
«Всем действовать по плану «Щит!»,
А нам с Андрюхой всё равно — что щит, что меч...
Наш лексикон предельно прост,
Идёт атака на блокпост,
Нам не до планов, нам бы головы сберечь.
И что-то говорит комбат,
И мы смеёмся невпопад,
И матерится, как сапожник, старшина -
Мы были здесь, и не сдались,
Но пятерых не дождались.
Кого-то — мать, кого-то — дочь, кого — жена.
Я поднимаюсь во весь рост,
За мой расстрелянный блокпост,
И сам не верю, что я цел и невредим,
И белой краской на посту,
Чтоб было видно за версту,
Я написал: «Спецназ непобедим!»
И дай нам Господи пожить, друзья мои,
Без революции и без войны.
И чтобы в жизни с горками и с ямами
Друг другу были мы всегда верны.
Дружба — это круглосуточно,
Хоть пожар, хоть урожай.
Это чувство не рассудочно.
Одевайся — приезжай!
Не ищите улики, ведь не взять под вопрос
Чёрно-белые блики на клавирах берёз
Все торги и уступки, бабки, тряпки, гульба —
Чем дороже покупки, тем дешевле судьба
Так и жил, подражая, всяким, с кем ни свяжись,
И чужая, чужая ты была, моя жизнь
Я тобой не торгую, а на самом краю
Начинаю другую, но до нитки свою.
Вечер, перечеркнутый дождём,
Разговор, и снова ни о чем,
И в ладонях не сберечь пламя этих свеч -
Больше мы их вместе не зажжём.
Опадет и облетит листва,
Вот уже и не нужны слова.
Может просто все забыть — так тому и быть.
И когда-то вспомнится едва.
Отпускаю, куда тебя отпускаю?
Отпускаю, ну, что поделаешь с тобой?
И, всё же, кто тому виной,
Что ты забудешь путь домой?
В окне зимы костер так светел,
Что сквозь него мерцают сны.
А снег всего лишь белый пепел,
Не долетевший до весны.
И эта огненная вьюга
Всего лишь старая игра.
Мы в наших снах сожгли друг друга
Чтоб греться светом от костра.
Белый пепел кружит над землей,
Белый пепел сгорит на глазах.
Мы зажгли эти сны в небесах,
Чтоб вернуться на землю с тобой.
Мне небеса вдруг обернулись пеклом,
Предательский удар из-за угла...
Я — самолёт с душою человека,
С особой геометрией крыла.
Что, черт возьми, творится в этом мире?!
Не разглядеть мне сквозь огонь и дым.
Я не Шарли, я — Су-24,
И где таблички с именем моим?
Земля обнимет, чтоб принять навеки,
Мой самописец пусть накроет мгла.
Я — самолёт с душою человека,
С особой геометрией крыла.
Я — русский. Я тот самый «колорад»,
cовдеповский отстой, рашист и вата.
Я тот, кто любит водку и Парад,
я — отпрыск победившего солдата.
Для нас святое — Родина и мать,
нас мир боится, потому, что знает:
Кому «умом Россию не понять»,
тому она привычно объясняет,
что есть на свете, окромя жратвы,
порядочность, достоинство, и совесть.
И наше, русское «иду на вы» -
для вас, братва, увы, плохая новость.
Накрывает ночь надежду ливнями,
Тёплые дожди бывают в Троицу.
Назови меня хоть раз по имени,
Ни о чём не думай — всё исполнится.
Попрошу у неба я прощения,
Для себя немного — ради радости,
Для воды холодной — освящения,
Для тебя — любви моей и парусник.
Паруса по ветру, медь — как золото,
Жаль, но мне не снятся корабли,
От дождя — карета, плащ — от холода,
В городе на краешке Земли!
Заплутал, не знаю где...
Чудо чудное глядел:
По холодной, по воде,
В грязном рубище,
Через реку, напрямик,
Брёл, как посуху, старик -
То ли в прошлом его лик,
То ли в будущем...
Одинока и горба,
Не моя ли шла судьба?
Эх, спросить бы... Да губа
Онемела вдруг...
Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым
Волос был чернее смоли -
Стал седым...
Где ты, скажи,
Как тебя найти мне?
Как дальше жить, без твоей любви?
Дверью скрипнешь, тихо уходя,
Небо плачет каплями дождя.
Cлайд с цитатой