Смешить вас мне с годами все трудней,
Ведь я не шут у трона короля.
Я Гамлета в безумии страстей,
Который год играю для себя.
Все кажется — вот маску я сниму
И этот мир изменится со мной,
Но слез моих не видно никому,
Ну что ж, Арлекин я, видно, неплохой!
Ни один человек продолжительное время не может носить на лице маску, быть одним для себя и другим для окружающих — правда в конечном итоге откроется.
— Кузен Робер, вы столько повидали, не то что мы, жалкие провинциалы, – Ивонн улыбнулась и тут же утратила половину очарования. Улыбка не была живой, она крепилась к лицу, как брошка к платью. Слова тоже были сшиты в глупые затасканные фразы. Вот оно, хорошее воспитание – убить себя и напялить на труп маску, похожую на сотни других.
Жизнь невозможно повернуть назад,
И время ни на миг не остановишь.
Пусть неоглядна ночь
И одинок мой дом,
Еще идут старинные часы.
Сколько можно наращивать панцирь? Не подпускать к себе близко людей, как будто боишься... Чего? А ведь и впрямь боишься, крокодилище. Боишься, что они поймут — у тебя под чешуйчатой броней мягкое брюхо, как у всех. И тебе тоже можно сделать больно. Еще как.
Мошенник смеется не так, как честный человек; лицемер плачет не теми слезами, какими плачет человек искренний. Всякая фальшь — это маска, и, как бы хорошо не была она сделана эта маска, всегда можно отличить её от истинного лица, если внимательно присмотреться.
Когда ты не сумел меня понять,
Я думала — замрут все звуки во Вселенной,
Но шли мои часы,
Торжественно, печально,
Я слышала их
Поминальный звон.
— Хорошо, мне страшно. Это сумасшествие?
— Опыт показывает, что пока на лице маска, о таком не спрашивают.
— Спасибо. Ты тоже крутая.
— Нет, я лишь стерва с деньгами и властью... Но у меня отменная маска.
Человек чувствует себя неуютно, когда говорит о себе. Дайте ему маску, и он расскажет вам всю правду.
(Человек меньше всего похож на себя, когда говорит от своего имени. Но дайте ему маску, и он расскажет всю правду.)
Cлайд с цитатой