Совсем озверело мое начальство. Утро красит нежным светом, а тут бегом, марш, тащи этого шофера.
А вам не кажется, что вы принимаете меня за героя популярной картины ''Дети, бегущие от грозы''?
Совсем озверело мое начальство. Утро красит нежным светом, а тут бегом, марш, тащи этого шофера.
А вам не кажется, что вы принимаете меня за героя популярной картины ''Дети, бегущие от грозы''?
— Валёк! Какая встреча!
— Да. А пиво-то — дрянь.
— Ну?
— Горчит. Давно из Тулы?
— Валёк, да ты просто отвык от пива. Одичал в лесах северного Урала.
— О чём ты, начальник?
— О том, что тебе ещё лет пять-шесть древесину-то валить.
— А пусть работает железная пила.
— И опять ты прав. Не для работы тебя мама родила.
И оказалось, что она беременна с месяц,
А рок-н-ролльная жизнь исключает оседлость,
К тому же пригласили в Копенгаген на гастроли его.
И все кругом говорили: «Добился-таки своего!»
Естественно, он не вернулся назад:
Ну, конечно, там — рай, ну, конечно, здесь — ад.
А она? Что она — родила и с ребёнком живёт.
Говорят, музыканты – самый циничный народ.
Вы спросите: что дальше? Ну откуда мне знать...
Я всё это придумал сам, когда мне не хотелось спать.
Грустное буги, извечный ля-минор.
Ну, конечно, там — рай, а здесь — ад. Вот и весь разговор.
— Мне немного стыдно за то, что я столько лет подавлял себя...
— О чем ты говоришь?
— Я говорю про маму.
— Так дело в твоей маме?
— Я должен, Сол. Я должен ей признаться.
— О Боже! Не надо! Ты ничего не должен этому ирландскому Волан-де-Морту!
На одном ленинградском заводе произошел такой случай. Старый рабочий написал директору письмо. Взял лист наждачной бумаги и на оборотной стороне вывел:
«Когда мне наконец предоставят отдельное жильё?»
Удивленный директор вызвал рабочего: «Что это за фокус с наждаком?»
Рабочий ответил: «Обыкновенный лист ты бы использовал в сортире. А так ещё подумаешь малость…»
И рабочему, представьте себе, дали комнату. А директор впоследствии не расставался с этим письмом. В Смольном его демонстрировал на партийной конференции…