Там, где бывает закат, — вскоре наступает рассвет.
Пытаться забыть — значит, постоянно помнить.
Там, где бывает закат, — вскоре наступает рассвет.
Унижение преследует меня с самого рождения. Интересно, что чувствует крошечный ребенок, когда родители оставляют его у порога детдома, нажимают на кнопку звонка и уходят в темноту?
На улице было очень тихо: только когда выходишь из шумного места, понимаешь, насколько тебе не хватало отсутствия каких-либо звуков.
Она жаловалась игрушечному зайчику, что у нее очень твердая подушка. Я пообещала маме, что достану для нее самую мягкую подушку, которая только существует. Уже и не помню, каким образом я ее тогда думала достать, ведь мне было всего восемь лет. Обещание свое я не успела выполнить: мама умерла через две недели — не знаю, отчего, мне не сказали. Наверное, виной всему была слишком твердая подушка, а ведь у нее так сильно болела голова...
Мы все же решили зайти в лавку сладостей Борли Минтла. Само заведение было похоже на пряничный домик из какой-то сказки. Все такое сладко-сахарное... У прилавка стояла семья. Как обычно, дети в таких местах плохо себя ведут. И ребенок в этой семье не был исключением. Я не люблю слезы — особенно, когда о них оповещает детская истерика, с громким ревом метров на пятнадцать вокруг.
— Зои, знаешь, что я в тебе люблю? Твои руки, постоянно холодные... Греть их — одно удовольствие.
Твои слова про то, что у тебя нет забот и дел и что тебя не интересует, включен ли чайник на кухне, и какой сейчас курс у валюты.
Твои глаза.
Твои руки. За то, что они так трепетно перебирают мои волосы, когда я читаю тебе вслух. Твою заботу...
— А что тебе во мне не нравится? — с небольшой иронией в голосе спросила я.
Сойер на минуту задумался и ответил:
— Твои глаза. За то, что они такие грустные, когда мы молчим.
И только раз в несколько лет можно было наблюдать, как снегопад вперемешку со звездами делал счастливыми людей, находящихся в этом волшебном месте.