Он не упрекал её за то, что она спит с кем попало, — он осуждал её за повод. Он не судил её за разврат или похоть, нет, количество её мужчин было ему не важно; его интересовало, почему их было столько. О лёгкости, с какой Энни отдавалась, он говорил: «Почему бы нет?» — но тут же добавлял: «Но почему?»
Неужто удел женщины — внушать вожделение, но не испытывать его самой?