Как это по-человечески — мыслить так примитивно. Ты... кем ты, на самом деле, себя считаешь? Ты должна бы знать... Не все ёкаи так сильны, прекрасны и почитаемы. Есть и слабые, уродливые, презираемые создания. Не говоря уж о том, что тех, кого можно было бы назвать великими ёкаями — по пальцам пересчитать. И низвести такого ёкая до человеческой оболочки, которая уступает даже слабейшим демонам... Поступок просто чудовищный, вне зависимости от твоего положения.
Жизнь человека — это такая вот свеча. Маленький огонёк, который можно задуть любым дуновением, верно? Издалека его не разглядеть, да и тепла от него не дождёшься. Жалкие бессильные создания. И, опустившись до людей, Кирихито-доно не исключение...
Вы так сильны... Так почему вы хотите стать простым человеком? Это нечестно... Невероятная сила, красота... У вас есть всё! Если бы у меня было хоть что-то из этого... Я бы мог быть с Акурой-Оу-самой... Если вам не нужно — тогда давайте поменяемся. Будучи в таком жалком теле, даже вы не станете нести подобный вздор! ... Не стану молчать. Я вообще люблю поболтать!
Нас в набитых трамваях болтает,
Нас мотает одна маета,
Нас метро, то и дело, глотает,
Выпуская из дымного рта.
В шумных улицах, в белом порханьи
Люди ходим мы рядом с людьми,
Перемешаны наши дыханья,
Перепутаны наши следы, перепутаны наши следы.
Из карманов мы курево тянем,
Популярные песни мычим,
Задевая друг друга локтями,
Извиняемся или молчим.
По Садовым, Лебяжьим и Трубным
Каждый вроде отдельным путём,
Мы не узнанные друг другом,
Задевая друг друга идём.
Others because you did not keep
That deep-sworn vow have been friends of mine;
Yet always when I look death in the face,
When I clamber to the heights of sleep,
Or when I grow excited with wine,
Suddenly I meet your face.
В них не было ничего. Никакого выражения вообще. И в них не было даже жизни. Как будто подёрнутые какой-то мутной плёнкой, не мигая и не отрываясь, они смотрели на Владимира Сергеевича. . Никогда в жизни ему не было так страшно, как сейчас, когда он посмотрел в глаза ожившего трупа. А в том, что он смотрит в глаза трупа, Дегтярёв не усомнился ни на мгновение. В них было нечто, на что не должен смотреть человек, что ему не положено видеть.
После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.
Cлайд с цитатой