Я сразу вспомнила Стейси. Она любит лошадей. Они всегда свободны, даже когда это не так в буквальном смысле.
Красота — это не то, с чем у меня ассоциировались знакомые люди, и точно не ассоциировались девушки. Ребята, возможно. Лошади, да. И конечно же, моя прабабка Элзи Суинтон, чье имперское величие было сродни торговой марке.
Он был так же упрям, как и я. Не плелся за мной, как щенок. Он был мужчиной. Он сам по себе, но кроме этого поблизости с другими.
В этой же прерии, где рыскают такие свирепые хищники, на её сочных пастбищах пасется самое благородное и прекрасное из всех животных, самый умный из всех четвероногих друзей человека — лошадь. Здесь живет она, дикая и свободная, не знающая капризов человека, незнакомая с уздой и удилами, с седлом и вьюком. Но даже в этих заповедных местах ее не оставляют в покое. Человек охотится за ней и укрощает ее.
— Знаешь, когда ты живешь в таком городе, как Нью-Йорк, и встречаешься со многими женщинами, со временем это все так приедается, что в конечном итоге однажды ты встречаешь женщину, которая не смотрит на тебя. И потом ты понимаешь, что тебе нужна та, которая просто сможет тебя рассмешить.
Я легко поцеловала его в губы.
— Мне кажется, я не создана для семейной жизни, – покачала я головой.
— Ты создана для меня, Донна, и мы со всем разберемся.
Не подходите к ней, когда вас обуревают чувства. Гнев, нетерпение, страх... Любая человеческая эмоция препятствует эффектному общению с лошадью.
Адам с отцом смотрели футбол, сидя на диване. Я остановилась в дверях и наблюдала за ним. Никогда не понимала, как женщины могут любоваться своими мужчинами, тем, как они спят, едят, смотрят телевизор или на тебя, но теперь я не могла насмотреться на этого мужчину. Он обернулся, будто почувствовал меня, и мы застыли. Отец Адама обернувшись, посмотрел на меня и улыбнулся, после чего встал и направился на кухню. Я подошла и села возле Адама. Обняла его, уткнувшись лицом ему в плечо. Он прижал меня к себе, и зарылся в мои волосы.
— Из всех созданий в этой округе самые занимательные — лошади. Ты интересуешься лошадьми?
— Да я их не различаю. И всех зову Плотвами.
Адам взял меня за руку и прошептал:
— Дыши, Донна, дыши.
Я посмотрела на него с благодарностью и качнула головой. Я боюсь не только связей и привязанностей, но и слов. Слов, которые тебя ранят, сильнее, чем нож, поскольку они навсегда остаются глубоко в тебе.
— Вы позволите украсть вашу лошадь!?
— Мадам, я сам вам ее отдаю. Женщина не должна ходить пешком.
— А разве у женщин нет ног? Разве мы не ходим, также как вы?
— В лесу женщин подстерегает множество опасностей.
— А вам ничего не грозит?
— Я больше и сильней.
— Но не быстрей и умней.
— Нет, быстрей.
— Значит, вы согласны с тем, что не умнее?
— Берите лошадь и уезжайте!
— Я могла бы украсть ее, но я не возьму ее, если ее отдают, только потому, что я женщина!
Как ты мог оставить друга,
Помнишь, как жестокой вьюгой,
Кровью ран своих он тебя согрел,
Нес вперед и раненный хрипел.
Бились, бились волны за кормой,
Тихо таял берег твой родной
И морской прибой, зарево огня
Отражал отважный глаз коня.
Cлайд с цитатой